Иначе говоря, тут лучше особо не расслабляться и не задерживаться, добавил Белиал. Пока Альва ставит камеру, я пойду гляну, что там на выходе.
Белиал вышел. Остальные принялись развешивать отсыревшие рюкзаки; Сарацин выволок из угла здоровенный ящик, в котором лежали «панцири» кожаные жилеты со множеством широких карманов. Их надевали под верхнюю одежду. По карманам распихивали книги, по одной-две в каждый.
Оберон, на правах сегодняшнего предводителя, вскрывает свертки и выкладывает книги перед собой стопками. Девять брикетов по пять-семь книг в каждом. И шесть человек. Получится по семь-девять книг каждому, плюс-минус.
Альва вернулась, первым делом надела панцирь, затем вытащила из сумки ноутбук и вперилась в экран холодным, внимательным взглядом.
Восемь лет она прослужила в израильской разведке, потом отправилась учиться. Ее будущий муж тогда читал лекции в Еврейском университете Иерусалима, где они и познакомились.
Вместе они изъездили полсвета Оберон надолго застревать на одном месте не любил, какие бы выгодные контракты ему ни сулили. Но восемь лет назад они приехали навестить родных Оберона в Метрополисе тяжело хворала его сестра, и через две недели Нортэмперия без предупреждения закрыла границы. Власти заявили, что готовы выпустить Альву на родину, но только ее одну. Она осталась с мужем.
Все нормально? спросил Оберон.
Пока да, ответила Альва, но на платформе какое-то шевеление, и мне это не нравится.
Тогда не будем терять времени, сказал Оберон. Буклегеры расселись в круг за исключением Альвы и пристроившейся рядом с ней Навсикаи.
А где Белиал? спросил Сарацин.
Я здесь, откликнулся Белиал, входя в дверь. Наверху тишина, но там вокруг слишком открытое пространство. На всякий случай, в конце коридора проход в диспетчерскую, а дальше есть путь в подвалы близлежащего техцентра. Я был там на днях.
Главное, есть куда отступать, сказал Кернун.
Ладно, начнем, пожалуй, произнес Оберон. Итак, наш первый лот: У. Элтар, «Программирование промышленных контроллеров». Кому?
А вот возьму, сказал Белиал. Оберон протянул книгу ему.
Смотрим дальше: У. Чосер, «Малые поэмы» в подлиннике. Если никто не возражает, я их прикарманю.
Поскольку возражений не было, Оберон затолкал книгу в передний карман панциря.
Так И. Виттар, «Радиоэлектронная борьба», издание самого начала века.
Альва протягивает руку, не отрывая глаз от монитора. Книга передается ей.
Так, а это что?.. «Filíocht Ghaelach» , Кернун, это по вашей части, книга передается гаэлисту.
У-у-у, какое сокровище, бормочет он. Навсикая, с меня переводы всего, что может вас заинтересовать.
Навсикая с благодарной улыбкой кивает.
Что тут у нас еще? Ой, свят-свят-свят, Оберон поднимает над головой две одинаковые книги в желто-черных обложках. Шандор Клаас Аркэндель, «Кто на самом деле ниспроверг Традицию» и его же «Восстановление Солярной империи».
Чего только не приносит река, прыснул Золтан.
Аркэндель в свое время оказался сущим Циннобером от истории и литературы. Инженер-экономист по образованию (злые языки уверяли, что незаконченному), в первое десятилетие века он стал штамповать одну за другой «исторические» книги, в которых с большим апломбом объяснял, «что и почему происходит» в Нортэмперии. Его объяснения, довольно топорные по языку, неизменно сводились к иностранным заговорам, которых «не могло не быть». Подтвердить свои доводы ссылками на какие-либо документы и свидетельства Аркэндель не мог, да и не пытался этого делать. Вместо этого он занимался разведением поклонников, которые остервенело тиражировали его идеи и заклевывали всякого, кто смел возражать.
И вышло почти как с Маханди: сначала серьезные ученые Аркэнделя игнорировали, потом насмехались, потом пытались освистывать и не пускать его в университеты. Доходило даже до потасовок, в одной из которых Виктору довелось поучаствовать.
А потом а потом уже не осталось в Нортэмперии никакой исторической науки, один только Аркэндель. Правда, лет десять назад и его партию, и его самого тоже на всякий случай запретили.
Вагант? Оберон протягивал книги Виктору.
Давайте. Кобольду сторгую. Спасибо.
Следующим у нас идет Греция. Золтан это по вашей части.
Спасибо.
Так, а тут у нас что? У-у-у, опять tarasz : «альтернативная история с нашими победами» Л. Ушкальт, «Парад в центре Галактики».
У Анзиха целый шкаф этим забит. С пометкой «на растопку», заметил Виктор.
Иногда почитывал эту гиль в целях изучения, произнес Золтан. Изучать оказалось нечего: везде одна и та же идея, что, мол, нет никакого «хорошо плохо», есть только «свой чужой».
Ну, да, а все остальное «чуждые ценности» и гуманистическое бланманже с соплями, сбивающее с толку простых и бравых ребят, добавил Кернун.
Да, да, «по-настоящему свободным может быть только падение», процитировал Виктор. Из анекдота целую идеологию слепили.
Анекдот анекдотом, а целое поколение на этом выросло, заметил Сарацин. А выросши, объявило войну этим самым «чуждым ценностям», в первую очередь собственной volinii , и одержало уверенную победу.