А в тетради было написано: «Я, Тяжин Кирилл Александрович, родился шестнадцатого ноября, тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, в город Я НЕ ПОМНЮ НИ ХРЕНА!!!»
Нет, Кирилл, как школьник, опустил голову.
Кто вам это сказал?
Я прочел это на спинке кровати, Кирилл махнул рукой, вон там.
То есть, логично предположить, что, если бы там было написано «Николай II Кровавый» или, например, «Наполеон I Бонапарт» вы бы так себя и именовали?
Нет, уверенно покачал головой Кирилл, я знаю, что меня зовут именно так.
Почему? не унимался академик.
Я Я не могу это объяснить, пожал плечами Кирилл, простоя знаю, что это так. И не как иначе, и тут, ему в голову пришла интересная мысль. И уже не академик, а он лукаво улыбнулся и с прищуром посмотрел на доктора, Василий Максимович. Я могу вам доказать, что Я действительно Я!
Вот как? он удивленно посмотрел на своих коллег, Интересно знать, КАК?
Назовите мне десяток городов, один из которых, будет тот, в котором я родился.
И что вам ЭТО даст??? доктора явно интересовала логическая цепочка, которую Тяжин пытался выстроить в своей пустой голове.
Когда я услышу название города, Я, по любому, его вспомню. Так же, как вспомнил свое имя. Если же Я ошибусь, то можете наречь меня кем угодно. Хот Вальдемаром ибн Кобозей.
Ооооочень интересно, академик, в глазах которого заплясали чертики, от предложения Китяжа, подошел к отцу и что-то шепнул ему на ухо. Тот, так же тихо ответил, Что-ж, молодой человек, давайте попробуем. И он начал называть, Минск, Киев, Орел, Харьков, Москва, Ленинград, Севастополь, Керчь
СТОП, перебил его Китяж, Достаточно.
Почему же, стоп? Я назвал только восемь городов.
А какая разница, доктор, ответил Китяж, улыбаясь, ведь вы уже назвали этот город. Это Севастополь.
ОЙ!!! мама прикрыла рот руками и округлила глаза.
Я родился в Городе-Герое Севастополь. В восемь часов, пятьдесят восемь минут, не Корабельной стороне. Верно мама?
Академик глянул на диван, где сидели родители, и мама медленно закивала.
И вы в этом, конечно же, уверенны?
Как и в том, что ваш халат белый, а борода седая, Кирилл был доволен собой, как никогда.
Кирилл, сурово сказала мама, как будто Тяжину было три года и она застукала его за рисованием на обоях, А ну, прекрати.
Ничего, ничего, Наталья Сергеевна, устало проговорил доктор, Я уже привык. Если бы вы знали, какие слова мне говорят пациенты, когда отходят от наркоза. От таких выражений «халат заворачивается».
Но это все лирика, он повернулся к коллегам, Отметьте. Рефлекс Алекса Берда выше среднего. Ну что же, Кирилл, Мефистофель снова мило улыбнулся, Для начала очень не плохо. Продолжим наш эксперимент?
Легко, доктор, уверенно ответил Китяж, Я сегодня в ударе!
Хорошо. Сейчас пойдут вопросы посложнее, академик посмотрел Тяжину прямо в глаза, Скажите мне, Кирилл. Почему, из двух десятков ручек, которые лежали в тумбочке, вы выбрали именно эту, самую невзрачную? Ведь там, Мухин ткнул пальцем в ящик тумбочки, были довольно не плохие экземпляры. Дарственные, коллекционные.
Кирилл задумался: «казать, что она моя? Нет. Не поверит. Тогда почему? Если скажу, что я почувствовал от нее тепло сразу отправят в ДУРКУ», Кирилл пожал печами:
Не знаю. Легла она мне в руку, что ли.
Нет, Кирилл, усмехнулся академик Мухин, Она не просто легла вам в руку. Вы ее почувствовали. Так?
Китяж подозрительно посмотрел на «адского» доктора и неопределенно пожал плечами:
Нууу
Не скромничайте, Кирилл, доктор открыл ящик, Вы могли взять любую, другую ручку, но взяли ту, которую принесла ваша мать, он многозначительно посмотрел на Китяжа, И эта ручка единственная, которая пишет. Вы можете проверить, если не доверяете мне.
Тяжин, было, потянулся к ящику, но понял, что академик не врет.
Ну, что Кирилл, продолжим знакомиться с вашими способностями?
Нет, сухо сказал Китяж, Не хочу я, с ними знакомиться. Я устал и хочу побыть с родителями. Я не видел их целую вечность.
В середине июля, пришел «наградной», с формулировкой «За проявленный героизм и мужество, при выполнении боевого задания» и белая, картонная коробочка, в которой лежала другая коробочка. Отделанная красным бархатом. А в ней, скромно лежал «Орден Мужества». Как такового, награждения не было. И «наградной» и орден, привез спецкурьер Государственной фельдъегерской службы, когда Китяж спал. Но факт, даже «такого» награждения, его реально удивил. Он просто не понимал за что. Он не помнил. Нет. Безусловно, Китяж знал, что он является действующим офицером военной разведки. Но это было, пожалуй, единственное, что он смог «положить на место» в своей практически, пустой, черепной коробке.
А через два дня, после того, как появился орден, появился и отец. Не просто так, а с бумагами на увольнение в запас. И это была не банальная «Камиссуха», а вполне приемлемая причина: «За истечением срока контракта».
На сборы ушло ровно две минуты и уже через три часа, он ехал на заднем сидении отцовского «Гелика» по Пулковскому шоссе, в сторону любимого, маленького городка под названием ПАВЛОВСК.