А те пожарные все еще взбираются по лестницам?
Двое из них, ответил губернатор, доберутся сюда. Двух других я вернул обратно.
На скулах мэра заиграли желваки.
Можете мне сказать, почему?
Потому что те двое, которые доберутся сюда, уже не смогут вернуться. На лестнице под ними пожар.
Мэр вздохнул.
Это значит, что и вторая лестница небезопасна.
К сожалению, это так.
Паола Рамсей сказала:
Мы звонили Джилл. Она улыбнулась Бет: Она просила передать тебе привет. Потом добавила: Она всегда тебя очень любила. Снова пауза. Иногда я говорила себе, что ты понимаешь ее лучше, чем я, и меня это злило. Но теперь уже нет.
«Это тоже из тех слов, которые рождаются только в такую минуту, подумала Бет. Почему?»
Я этого не знала.
Это уже не важно. Все уже прошло. Джилл Паола задохнулась и покачала головой. Она молода, Бет, она еще ужасно молода.
И теперь она должна будет рассчитывать только
на себя. Она взглянула на губернатора. Я совсем не светская дама, Бент. Я просто испуганная женщина. Почему мы торчим здесь? Кто в этом виноват? Я спросила Гровера Фрэзи, но
Гровер, сказал мэр, растерян и перепуган. В его голосе звучало презрение. Но при всем том он был и остается джентльменом. Гровер Фрэзи член клуба избранных. Моей жене он сказал: «Ну-ну, Паола, все скоро будет в порядке я надеюсь». Или что-то в этом роде.
Я хотела бы, чтобы кто-то понес за это ответственность, сказала Паола Рамсей. Кто-то из тех безответственных и непорядочных людей, которые делают, что им вздумается, называя это деловой активностью. Им все сходит с рук Кто бы ни был виновен в этом, черные или белые, мужчины или женщины, выдающиеся педиатры или университетские священники, кто угодно, я хочу видеть собственными глазами, как они получат свое. Она запнулась. Нет, как они получат свое, я не увижу, да? Но хочу хотя бы знать, что это произойдет. Называйте меня мстительной, если хотите. Называйте меня
Я скажу только, что вы правы, Паола, ответил губернатор. Признаю, что нынешняя исключительная ситуация меняет и мои воззрения на преступление и наказание.
Но ведь еще не все потеряно, заметил мэр. Вы ведь сами говорили, что лифты
Да, согласился губернатор, это еще не конец.
Он подумал о спасательном тросе, но решил, что не будет вспоминать о нем, чтобы не возбуждать преждевременные надежды.
Я не люблю аналогий с футболом, сказал он. Никогда не обсуждаю футбольную тактику. Но пока нет свистка игра еще не кончена. Поэтому
Нам нужно держаться как светским дамам, как ни в чем не бывало, закончила Паола Рамсей. В глазах ее горела ярость. Меня тянет на те слова, что пишут в сортирах, Бент. Я серьезно. Потом добавила: Продолжайте свой обход для успокоения народа. Она помолчала, глядя на своего мужа. И мы займемся тем же. Мы ведь не можем снять маску? Голос ее был хриплым от гнева.
Губернатор смотрел им вслед. К нему приблизился Генеральный секретарь ООН.
Между нами, быстро сказал губернатор Бет, я испытываю те же чувства, что и Паола. Но, выйди это наружу, разве не пострадал бы мой образ в глазах общественности?
Он снова улыбнулся, на этот раз Генеральному секретарю, который с привычной небрежностью держал в руке бокал шампанского. Вальтер, у меня такое впечатление, что мы еще не извинились перед вами за эту гм мелодраму. Так что я приношу вам свои извинения.
Разве вы в этом виноваты?
Только не в прямом смысле. Больше он распространяться не стал.
Генеральный секретарь спросил:
Вы заметили, как быстро и легко человек в критические моменты меняет свою систему ценностей? Еще недавно я думал только о балансе сил, волнениях на Ближнем Востоке, проблемах Юго-Восточной Азии и претензиях целого ряда делегаций по разнообразным поводам. Он умолк и задумчиво улыбнулся: Мне это напоминает совсем другое время, когда тоже имело значение только «здесь» и «сейчас».
Когда это? спросила Бет.
Во время войны? предположил губернатор. Вы это имели в виду, Вальтер?
Некоторое время мы жили под Мюнхеном, в стогу сена, ответил Генеральный секретарь. Наш дом конфисковали. Меня выпустили из концлагеря моя жена это как-то устроила. Нас было шестеро. Двое детей, теща, моя тетка и нас двое. Он говорил тихо и медленно. Однажды мы раздобыли курицу, целую курицу. Она была для детей, но им не досталась. Когда мы с женой отвернулись, обе старушки ее тут же съели. Всю, и косточки обглодали дочиста. Так обстоят дела, когда речь идет о выживании.
Возможно, не спеша предположил губернатор, если всех истеричных политиков, создающих вам такие проблемы, перенести в эти минуты сюда, поставить их в наше положение, то все споры сразу будут решены. Что бы вы сказали о таком варианте?
Что это абсолютно в стиле янки. Генеральный секретарь улыбнулся. Полагаю, что наша ситуация не изменилась? Увидев лицо губернатора, он только кивнул: Я так и думал. А теперь одно маленькое замечание. Судья Пол Норрис, скажем так, на грани взрыва. Он так разъярен, снова та же улыбка, что моих дипломатических способностей не хватает, чтобы его успокоить.
Я с ним поговорю, сказал губернатор.
Судья Пол Норрис, высокий седовласый мужчина командирского типа, бросил на него испепеляющий взгляд.