Только не наш! прибавил Викентий и вышел.
Павлищев, не спеша, вскрыл конверт, бросил его на. пол и стал читать бумагу
Вдруг черты лица его передернулись Он стал бледней полотна, и из дрожащей руки его выпала бумага и шлепнулась на ковер.
Степан Ильич что с тобой? Тебе дурно? Ты болен? испуганно вскрикнула Марья Евграфовна, подбегая к мужу.
Нет ничего, я здоров Вот, прочти бумагу! проговорил он с какою-то беспомощною злобой.
«Только-то!» подумала Мурса Евграфовна, прочитав бумагу, и сказала:
Степан Ильич, неужели тебя это так потрясло?.. Разве в этом только счастье Добрый, хороший мой, не волнуйся Довольно ты наработался, довольно ты пережил неприятностей Теперь хоть ты отдохнешь
И уж навсегда! с болезненною усмешкой отвечал Павлищев и прибавил:- а Марк был прав! Удивительное чутье у твоего братца И эта бугаевская история И эта княгиня Подлые интриганы!..
И, нервно потрясенный, почувствовавший вдруг себя несчастным, несправедливо обиженным и оплеванным в глазах всех и в то же время, полный бессильной злости, он зарыдал, как беспомощный ребенок и, крепко сжимая руку жены, сказал:
Только ты одна, Маша, меня любишь. Только ты!
Статья была восторженная. Газета возлагала большие надежды на Аркадия Николаевича Иволгина, «человека тех лет, когда зрелый ум соединяется с зрелым опытом жизни. Это счастливое сочетание в государственном человеке и дает нам уверенность в мудром, решительном и в то же время осторожном управлении, далеком от всяких поспешных и крикливых мероприятий, являющихся столь соблазнительными, хотя и не всегда целесообразными, для слишком молодых и иногда не по разуму энергичных сановников. Молодость, бесспорно, хороша, но не на всех постах». Затем передовая статья указывала, как на весьма «отрадный признак», на то обстоятельство, что А. Н. Иволгин никогда не был профессиональным чиновником и что в нем не вкоренилась, так сказать, «бюрократическая предвзятость и чиновная заносчивость». Он человек практики и потому уже самому привыкший к терпимости, благодаря своим деловым сношениям с людьми разных положений и профессий. Прежняя разнообразная блестящая деятельность на разных частных поприщах, «деятельность, отличавшаяся необыкновенным успехом и живучестью каждого дела, за которое бы он ни брался, служит полнейшим ручательством, что в лице А. Н. Иволгина Россия приобрела опытного и прозорливого государственного мужа».
Внизу, под передовой статьей, после известия о том, что С. И. Павлищев назначен сенатором, довольно ехидно было прибавлено:
«Нельзя не порадоваться, что выдающиеся способности предместника А. Н. Иволгина не останутся без применения, и, таким образом, одним даровитым сенатором будет у нас больше».
Ах, подлецы! промолвил, прочитав статью «Кукушки», Степан Ильич.
И невольно вспомнил, как еще недавно «Кукушка» превозносила нашего «молодого и энергичного министра».
А теперь на смену явился: «опытный и прозорливый»!
И Павлищев брезгливо пожал плечами.
Знаешь еще новость! обратился Павлищев к вошедшей жене.
И он прочел ей вслух:
«Мы слышали из достоверных источников, что одним из товарищей нового министра назначается действительный статский советник Борщов, один из выдающихся по уму, всестороннему образованию и трудолюбию чиновников».
Марк честолюбив! промолвила Марья Евграфовна.
Павлищев на минуту задумался и проговорил:
И знаешь, что я тебе скажу, Маша. Все мы, российские честолюбцы, по правде говоря, довольно-таки откровенно беспринципные люди, а этот молодой Марк уж совсем откровенный Ведь эта записка о Бугаеве, попавшая в газеты, дело его рук Ее выкрали по его приказанию.
Не может быть? Так отплатить
Он последовательнее нас и уж без всяких предрассудков Ну, черт с ними со всеми. Когда мы уезжаем из этого омута, Маша?
Хоть завтра
Через неделю поезд увозил Павлищевых за границу на шесть месяцев.
Степан Ильич начинал успокаиваться и, как водится, слегка фрондировать.