Вступив в отправление своих обязанностей, Степан Ильич снова почувствовал всю прелесть власти и нравственную удовлетворенность честолюбца, и в первый же прием, от 10 до 11, он испытывал приятное сознание своей значительности и силы, которая сказывалась и в этих просителях, наполнивших приемную, и в этом почтительно склонившемся дежурном чиновнике с заискивающим взглядом.
В эти дни, когда решался, вопрос о назначении нового министра, обязанности которого временно исполнял старший его товарищ (Павлищев был вторым), Степан Ильич переживал частые минуты волнения. Назначат ли его или не назначат? Слухи о его назначении уже ходили в городе и проникли в печать с весьма лестными
для него комментариями. Уж к нему в министерство заезжали разные алчущие и жаждущие, уже его поздравляли многие приятели, и он в ответ только пожимал плечами и говорил, что не смеет думать о таком высоком назначении, а между тем, в глубине своей души, думал и даже говорил об этом Марье Евграфовне, возвращаясь, после целого дня, проведенного в министерстве, домой к 67 часам в свою старую, холостую квартиру, в которой они пока поселились в ожидании устройства нового помещения.
Марья Евграфовна, серьезная, часто грустившая и проливавшая слезы о своем Васе, приняла это известие без особенной радости. Ей было решительно все равно: будет ли ее муж министром или нет. Но чувство любви к Павлищеву, конечно, не оставляло ее безучастной к его надеждам, и она выслушивала перечисление его шансов с деликатною внимательностью любящей натуры, понимающей, как волнует Павлищева этот вопрос и как хочется ему говорить об этом хотя бы ей, скромной и совсем не честолюбивой женщине
Павлищев, увлеченный своими надеждами, не торопился искать новую квартиру. Быть может, придется перебраться в казенное помещение Кто знает?..
Подождем еще несколько дней, Маша, говорил он взволнованно Марье Евграфовне. Через несколько дней вопрос решится
Тебя очень огорчит, если тебя не назначат? участливо спросила молодая женщина.
Конечно, я ведь имею права права долгой, добросовестной работы, знания дела Правда, я не имею связей, но иногда, слава Богу, выбирают людей не за связи, не за титулы, а за способности Наш старый министр не Бог знает какого происхождения, и не из того аристократически-служебного кружка, откуда вербуются государственные люди, а был десять, лет министром
Марья Евграфовна невольно вспомнила о Марке
«И Марк надеется, конечно, быть со временем министром!» подумала она, совсем не понимая этих волнений и тревог честолюбия.
Согласившись быть женой Павлищева, тронутая его поведением в последнее время и несколько удивленная вновь пробудившейся страстью к ней, искренность и сила которой были несомненны и даже заставляли конфузиться скромную и целомудренную молодую женщину своими проявлениями, Марья Евграфовна, умиленная, благодарная и любящая, дала себе слово беречь и лелеять этого человека и отдала ему всю свою душу безраздельно, как отдала и прежде. После смерти Васи, память о котором жила в ее сердце, Павлищев был для Марьи Евграфовны единственный на свете человек, привязанность которого могла хоть несколько примирить ее с потерей любимого существа. По временам она просто не верила, что Павлищев снова ее любить, и ей становилось страшно: сумеет-ли она удержать эту привязанность и не заставит ли раскаяться Павлищева, что он женился на такой неблестящей женщине. Какая она жена министра?!. Не будет ли он стесняться такой женой, бывшей акушеркой?.. И она самоотверженно решила про себя тотчас же оставить его, если только заметит, что лишняя
Тебя, Маша, кажется, не особенно занимает, что ты можешь быть женой министра? говорил не раз Павлищев в эти дни после того, как сообщал свои надежды Марье Евграфовне.
Мне довольно, что я твоя жена! ответила молодая женщина, вся смущенная. Кто бы ты ни был! прибавила она.
Ах ты, славная моя! нежно замечал Павлищев и уходил работать в свой кабинет.
Но эти дни ему не работалось.
Он ходил по кабинету, и мысли его витали на вопросе: «Он или не он?»
В это свидание с министром, на другой день после возвращения из-за границы, старик, встретивший с какой-то особенной значительностью своего любимца, объявил ему, что он, наконец, действительно отдохнет и поправит расстроенное свое здоровье. Довольно потрудился он пора на его место более энергичного и молодого.
И я позволил себе указать на вас, Степан Ильич, как на преемника, как на человека энергичного, добросовестного, полного сил
У Павлищева забилось сердце от радостного волнения, и он горячо благодарил старика за лестное о нем мнение. Он, разумеется, употребит все свои силы, чтобы оправдать доверие, если только он удостоится такой величайшей чести, о которой он не смел и мечтать
Я исполнил свой долг, как я его понимаю, я рекомендовал вас, а затем
Старик не докончил и только развел руками с почтительно-серьезным выражением своего больного, истомленного лица.
Ну, как вы съездили за-границу. Поправились?.. Не особенно, кажется? спрашивал старик, взглядывая на постаревшего Павлищева.