Венгерский гроссмейстер полистал имевшиеся у него советские шахматные издания и неожиданно стал в тупик: «игровой почерк» Иванова менялся почти в каждой партии, да и дебютный репертуар был слишком разнообразным
Только после матча Сабо понял, что его ввело в заблуждение: Иванов самая распространенная в Советском Союзе фамилия. Запутаться было не грех, ведь в то время трое Ивановых носили звание мастера.
На одно лицо
Молодой человек, вы удивительно похожи на гроссмейстера Таля. Правда, Таль выглядит солиднее. Я его видел вчера по телевизору.
Да, я знаю, ответил Таль, мне это уже не раз говорили.
Простите, но мне кажется, что мы с вами играли в одном школьном турнире?
Не может быть. В нашем турнире не было никого с бородой.
Через несколько лет, увидев своего «знакомого» на турнире дружественных армий (Москва, 1968 год), Лилиенталь искренне удивился:
О, как вы помолодели!
Гроссмейстер, в Баку вы играли с моим старшим братом! последовал неожиданный ответ Яна Адамского.
Ведущие немецкие шахматисты 30-х годов прошлого столетия объединились в группу, которую назвали «Плеяда». В составе группы были два художника Карл Шорн и Бернгард Горвиц, отличавшиеся поразительным внешним сходством. Одна из газет того времени писала: «Отличить Шорна от Горвица можно по двум признакам: первый лучше рисует, зато второй сильнее играет в шахматы».
Позднее выяснилось, что во время турнира в Берлине с успехом шла пьеса Генрика Ибсена «Кукольный дом», проникнутая пафосом борьбы за права женщин. Темпераментные дамы приняли Шифферса, в силу его поразительного сходства с великим норвежским драматургом, за автора пьесы.
Диалоги иностранцев
Весной 1960 года в Москве проходил матч на первенство мира между Михаилом Ботвинником и Михаилом Талем. Давид Бронштейн в это время участвовал в международном турнире в городе Мар-дель-Плата. Многие аргентинцы, встречаясь с советским гроссмейстером, свой разговор начинали с вопроса:
Ке таль?
Бронштейн думал, что речь идет о матче.
Таль хорошо, Ботвинник плохо! так невпопад отвечал до тех пор, пока ему наконец не разъяснили, что «ке таль» по-испански «как дела».
Хорошее настроение было у Сало Флора после удачно завершенного им традиционного международного турнира (Гастингс, 1934 год).
Вместе с друзьями он возвращался в отель.
Вич флор (Какой этаж?) спросил его по-английски лифтер.
Первый, второй и третий! ответил на удивление всем и особенно лифтеру Флор, а потом пояснил: вместе с Эйве и Томасом.
Друзья залились веселым смехом.
Первая половина матча Ботвинник Флор (1933 год) проходила в Колонном зале Дома Союзов. Жили оба участника в гостинице «Националь», их счет в ресторане был открытым. Ботвинник обычно питался экономно, однако, когда в один из дней участников матча пришли приветствовать пионеры, он подписал счет на сравнительно большую сумму. Флор всему этому удивлялся и решил, что советские шахматисты всегда так роскошно живут.
У вас красный живот! сказал он однажды к ужасу одной своей собеседницы (по-чешски «красный живот» красивая жизнь!).
Пат, сер?
Сами вы патцер, молодой человек! досадливо заметил Мизес и указал на два поля, имевшихся в распоряжении черного короля.
С тех пор слово «патцер» стало применяться в английском языке в специфическом значении «шахматный пижон».
На одном из международных турниров партия между испанской и английской шахматистками пришла к явно ничейной позиции, Сделав очередной ход, испанка робко произнесла:
Таблас? (Ничья?)
Англичанка не поняла, но и для нее создавшаяся на доске ситуация никакого интереса не представляла. Не видя возможностей для игры на выигрыш, она резко бросила:
Дроо? (Ничья?)
Тон ответа несколько смутил испанку, и она вопрошающе взглянула на стоящую возле их столика француженку.
Нюль! (Ничья!) ответила та.
После чего партия продолжалась.
Мальцайт! (Приятного аппетита!)
Макарчик не знал немецкого языка и решил,
что сосед назвал свою фамилию.
Макарчик! громко и выразительно ответил польский шахматист.
Сцена повторилась в обед и ужин. Удивленный Макарчик рассказал руководителю польской делегации Давиду Пшепюрке о странном соседе. Пшепюрка, узнав из уст коллеги, что фамилия его соседа «Мальцайт», сначала разразился смехом, а потом разъяснил Макарчику все недоразумение.
На следующий день, перед завтраком, решив как-то сгладить неприятную ситуацию, Макарчик подождал, когда иностранец займет свое место, подошел к столику, и, садясь в свое кресло, промолвил непонятное до сих пор и таинственное слово «мальцайт».
Реакция иностранца была неожиданной. Будучи полностью убежденным, что ответ его на польском языке означает «благодарю» или «взаимно», улыбаясь, он громко произнес:
Макарчик!
Полиглоты
На следующий день появился снимок, а под ним подпись: «Гости с востока говорят только на их родном языке, и единственное, что можно от них услышать, это немецкое ауфвидерзеен».
Не думал корреспондент, что делая свои поспешные выводы, попадет впросак. Ведь почти все члены советской делегации, что вскоре они и доказали, владели одним-двумя, а то и многими иностранными языками.