А вы? обратился я к Кейту.
Я в ажуре. Свободен до шести.
Я как раз освобожусь к этому часу, сказал Эдди. В его голосе слышалось сожаление. Ему очень не хотелось отказываться от дармовой выпивки.
Мы с ним пожали друг другу руки.
Спасибо, что пришли, сказал я. Ценю ваше внимание.
В нем снова пробудились эмоции.
Это самое меньшее, что я мог сделать, сказал он. Фрэнк был отличным парнем. Одним из лучших.
Да, кивнул я.
Мы постояли еще минуту.
Так-то вот, проговорил Эдди.
Он еще раз пожал мне руку и по диагонали перешел дорогу, направляясь в конец улицы. Руки он держал в карманах, полы его незастегнутого плаща развевались на ветру.
Пошли, позвал я Кейта.
Мы пошли по улице в противоположную сторону. Угол Джексон-стрит и Парк-стрит, улицы, что вела к Хай-стрит, находился в двадцати ярдах от огороженного пустыря. Кейт машинально завернул за угол, но, увидев, что я продолжаю идти прямо, поспешил за мной.
Я остановился у изгороди и посмотрел туда, где раньше была канава. Двое рабочих тащили к цеху упаковочный ящик. В здании жужжал токарный станок.
Кейт встал позади меня.
Что там? спросил он.
Ничего, ответил я. Просто смотрю.
По дороге в «Сесил» я решил позвонить. Кейт ждал меня у будки, привалившись спиной к стене почты. Наконец взяли трубку, и я услышал голос Одри:
Здравствуйте, говорит Одри Флетчер.
Это означало, что Джеральд дома.
Я перезвоню, сказал я. Скажи Джеральду, что ошиблись номером.
Извините, думаю, вы ошиблись номером.
У тебя отличные сисечки, сказал я.
Все в порядке, сказала она и повесила трубку. Мы добрались до «Сесила».
Я хорошо помнил это заведение, хотя прошло около двенадцати лет с тех нор, как я был там в последний раз.
В юности, когда я начал ходить по пабам, мне советовали держаться подальше от «Сесила», говорили, что не надо туда даже заглядывать, что это непристойное место, особенно по субботам, что это худшее заведение в городе. Кто-то однажды пошутил, что хозяевам «Сесила» следовало бы повесить на двери объявление: «Песни до десяти, драки до одиннадцати». Я же начал появляться там сразу после того, как мне было разрешено сидеть у барной стойки. Впервые я пошел туда в пятницу. Все вроде бы было в порядке, никто ни к кому не привязывался. Я вышел в туалет, а когда вернулся, то обнаружил, что столы уже сдвинуты и освобождена довольно большая площадка перед стойкой. Все стояли в полной тишине, некоторые даже взобрались на стулья. На освободившейся площадке стояли восемь мужчин. У одних в руке были разбитые бутылки, у других стаканы. Они стояли лицом к стойке, на которой замерли с десяток барменов, вооруженных палками.
Главный бар был очень большим с тех пор я не бывал в более крупных барах. Если зайти через двойную дверь с Хай-стрит, то видишь сотни круглых столиков, диагональными рядами идущие из конца в конец огромного помещения, туда, где чуть ли не в сотне ярдов от входа находится сцена, длинная низкая платформа с полным набором ударных инструментов, пианино и электроорганом «Хаммонд». Всю левую от входа стену занимает барная стойка с восемью двойными кранами. Стойка упирается в сцену такая она длинная.
Между столиками и сценой лежит узкий ковер шириной двенадцать футов. Ковер постелен и под табуретами у стойки, а также по обе стороны от двери, где тоже стоят столики, по пять с каждой стороны. Они предназначены для обедающих, поэтому основная масса столов остается чистой к тому моменту, когда начинается вечернее представление с певцами, комиками, стриптизом и драками.
Мы с Кейтом прошли к стойке, за которой работали три бармена. Мы оказались единственными клиентами.
Ближайший к нам бармен двинулся в нашу сторону. Он посмотрел на Кейта и кивнул.
Привет, Кейт, сказал он.
Привет, ответил тот.
Я вытащил бумажник.
Слушаю вас, сэр, встрепенулся бармен.
Давай
на «ты», Кейт. Что будешь пить? спросил я.
Пинту темного, пожалуйста, ответил он.
Две пинты и два больших виски, сказал я. Лучше «Беллз», если у вас есть.
Сию минуту, сэр, отчеканил бармен и направился к ближайшему крану.
Большое спасибо, поблагодарил Кейт.
Он знает, где ты сегодня был? спросил я, кивая на бармена.
Да.
Тогда почему же он сам не пришел?
Он здесь работает всего неделю. Виделся с Фрэнком раза два, не больше.
А другие?
Кейт пожал плечами.
Не знаю. Кто-то говорил, что постарается прийти. Видимо, времени не было, или работа задержала.
Почему-то на его лице появилось смущенное выражение.
Значит, Фрэнк был не так уж популярен, заключил я.
Я бы так не сказал. Просто он никому не навязывался. Ну ты понимаешь.
Чем же он заслужил такую безграничную любовь окружающих?
Кейт опять пожал плечами и нахмурился. Подошел бармен с напитками.
Что пожелаете к виски, сэр? спросил он.
Имбирный эль, ответил я. Сколько с меня?
Пятнадцать шиллингов и пять пенсов, сэр.
Выпейте с нами.
О, благодарю, вы очень добры, сэр. Если позволите, я выпью «Макисон».
Он принял деньги, мы взяли стаканы и перебрались от стойки за ближайший к двери столик. Я сразу выпил виски и пригубил пиво. Кейт угостил меня сигаретой, и мы закурили. За окном проносились машины. Время от времени ветер яростно набрасывался на входную дверь, заставляя ее дребезжать.