Что ты хочешь? спросил я.
Увидеть тебя, что же еще, сказала Кэтрин и засмеялась.
Я подождал, когда ее смех смолкнет, раздумывая, внять ли мне совету Уилкинс, но затем все-таки решил, что не стоит.
Когда Кэтрин замолчала, я спросил:
Где и когда?
Я откупорил бутылку «Шато Латур» и шлепнул на сковородку кусок мяса толщиной с вафлю. На стол я поставил медную вазу с дюжиной роз и мои лучшие стаканы для вина. Пока я вкалывал, как бобр, взбивая подушки и пряча разный хлам в шкаф, вверх по реке шел паром он свистел о том, что я последний дурак, а мотоцикл, ревевший под окном, напоминал мне о Дино. Несколько недель спустя Уилкинс, которая следила за прессой, передала мне вырезку из «Ивнинг стандарт». Четыре строки рассказывали о том, что на шоссе А-23 на Пэтчем, сразу за Брайтоном, разбился на мотоцикле некий Эдвардино Мантинелли. Думаю, он хотел выяснить, с какой скоростью нужно мчаться, чтобы забыть о ком-то.
Я все спланировал: немного выпивки, немного легкой музыки, вечерний разговор, пока я готовлю, а затем, после еды, честная, откровенная беседа. Я чувствовал себя счастливым, представляя, что снова увижу Кэтрин. Кроме того, я люблю готовить когда получается просто и хорошо, по книге Роберта Кэри.
У моего дома остановилось такси, и я открыл дверь в ожидании, когда Кэтрин поднимется по лестнице и впорхнет мне в руки как домашний голубь. Поцеловал ее, привлек к себе и, не переставая целовать ее, захлопнул дверь ногой. Когда я отпустил ее, она рухнула в кресло, вытянула ноги, безвольно свесила руки, на одной из которых болталась сумочка, и улыбнулась.
Жара, сказала Кэтрин.
На ней было милое платье из белого шелка, с глубоким квадратным вырезом, который обнажал ее загорелую шею и часть груди; ее волосы были распущены, а глаза, может быть, все дело было в тусклом свете, казалось, подернулись темно-фиолетовой дымкой. И тут мое сердце принялось бешено стучать, и я почувствовал, что мне плевать, попадусь я на ее крючок или нет. Я был готов к тому, чтобы двигаться до финишной прямой.
Ты кажешься холодной, как нереида.
Это что-то красивое?
Да, мифологические дочери морского старца Нерея.
Кэтрин кивнула, соглашаясь, посмотрела на бутылки, стоящие на буфете, и сказала:
Налей в стакан джина на три "Четверти, брось половинку ломтика лимона, затем долей доверху содовой и положи лед.
Я приготовил коктейль, себе налил виски со льдом и спросил ее:
Откуда ты узнала мой лондонский адрес?
Она открыла сумочку, извлекла оттуда мою визитку и бросила ее на стол.
Ты соврал мне насчет своей работы, Рекс, резко произнесла она.
И пока я разбирался с Дино, ты вытащила визитку из моей куртки?
Да.
Я передал ей джин, она подняла свой стакан и сделала большой глоток.
Ура, сказал я и лишь пригубил выпивку.
Проигрыватель, стоящий в углу, издавал приятные, приглушенные звуки, и я видел, как Кэтрин покачивала ногой в такт музыке.
До ужина она выпила три стакана, но, по-моему, ничуть не опьянела. Взяв в руки второй стакан, Кэтрин встала и принялась расхаживать по комнате, разглядывая мой хлам, а затем отправилась в спальню, расспрашивая меня, пока я был на кухне. Кто помогает мне по хозяйству? Миссис Мелд, соседка. Зачем мне такая большая двуспальная кровать? Потому что когда я поселился здесь, она уже стояла тут. Зачем я складываю в бутылку из-под виски шестипенсовики? Коплю на отпуск. Кто такая Элизабет Трэнт? Положи телефонную книжку на место и не любопытничай.
Она вошла в кухню, прислонилась к дверному косяку и смотрела, как я сдираю кожуру с помидоров.
Как ты начал этим заниматься, Рекс? спросила Кэтрин. Я не представляла, что такая работа для тебя.
Мне понравилось, как она сказала.
Наверное, во всем виноваты дешевые книги, которые я читал мальчишкой. Секстон Блэйк, Нельсон Ли.
Никогда не слышала о таких.
Не важно. Однажды у меня было пятьдесят фунтов, я очень берег их, но тут что-то стукнуло мне в голову, и я поставил все деньги на лошадь.
И ты выиграл?
Да. Затем все, что получил, я поставил на другую лошадь, потом еще и еще. Несколько раз.
И каждый раз лошадь выигрывала?
Да.
После ужина и кофе она уселась в большое кресло, а я примостился на коврике у ее ног. Нам было хорошо. Мне всегда нравились девушки, которые серьезно относились к еде и выпивке, особенно приготовленным мною. Она положила мне руку на шею и пальцами перебирала мои волосы, я а провел рукой по ее ноге, от колена вниз и до самых пальцев. Она сбросила туфли.
Наконец я сказал:
Намного удобнее нам будет в постели.
Она наклонилась вперед, притянула мое лицо и поцеловала меня. Затем оторвала губы от моего рта и пробежалась ими по лицу, лишь слегка дотрагиваясь до кончика моего носа, бровей, и наконец прикоснулась своими мягкими и теплыми губами к правому уху. Она кое-что шепнула, а затем ее губы снова приникли к моим. Этот поцелуй должен был меня утешить, он длился довольно долго, и ее губы прижались к моим, ее рука к моей, и она гладила и ласкала до тех пор, пока я не встал и не подошел к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Над рекой висела луна. Я мысленно попросил ее поменять свой цикл в будущем и краем глаза заметил, что в дальнем конце улицы под фонарем стоит человек и читает вечернюю газету.