Сокол, 1, 1991 Литературно-художественный журнал приключений и фантастики
Перед Вами первый номер нового литературно-художественного журнала приключений и фантастики «Сокол». Изображение атакующего сокола древнего символа русских княжеских родов отличительный знак нашего журнала. Запомните его. Под этим знаком Вы всегда найдете и прочтете нечто захватывающе интересное.
Любители приключенческой и фантастической литературы, возможно, обратят внимание на некоторую схожесть «Сокола» с журналом феноменальной популярности «Искатель». В этом нет ничего удивительного, поскольку главным редактором «Сокола» стал писатель Владимир Рыбин, долгие годы работавший редактором «Искателя» и принесший сюда его традиции.
Первое время наш журнал будет распространяться только в розницу, главным образом через сеть магазинов военной книжной торговли.
Заявки на него можно посылать по адресу: 107078, Москва, ул. Садово-Спасская, д. 3, магазин «Военная книга».
В 1991 году «Сокол» будет выходить ежеквартально. В дальнейшем периодичность увеличится.
Редколлегия
Владимир Рыбин Золото храма
Ефим не сразу увидел это чудо. Заболтавшись в метро с давним своим приятелем Гошкой Саватеевым, он вышел с другого конца станции Кропоткинская, не прямо к бассейну, как собирался, а на площадь. Спохватился уже у выхода, но идти назад было далеко, да и бросать пятак только для того, чтобы пройти станцию, ему не хотелось. Решил перебежать улицу поверху, заторопился, но не смог сразу пробиться сквозь толпу у выхода. Люди, обычно спешившие, сегодня почему-то застревали в дверях. Ефим все же протолкался на улицу и направился налево, к переходу, и вдруг остановился, пораженный видением. Люди молча стояли вокруг Ефима, какая-то старушка торопливо крестилась и бормотала неслышное.
Никакого чуда нет, сказал за его спиной надтреснутый голос. Сегодня взорвали-то, вот и пожалуйста.
Оглянувшись, он увидел старика в шапке с опущенными ушами. Глаза у старика были разные: левый зеленоватый, искрящийся, со слезинкой, правый широко раскрытый, немигающий, с черным зрачком, похожим на объектив фотоаппарата.
Да, да, молодой человек. Как раз сегодня это и было. Ровно полвека прошло. Юбилей.
Чего? буркнул Ефим.
А ты не знаешь чего? Что тут раньше-то было?
Церковь какая-то.
Какая-то!.. Стыдитесь, молодой человек. Пора уж стыдиться содеянного.
Чего я-то?!
Забыли, вот чего. А оно не забывается. Хотели адово купалище сотворить на этом месте, а оно, вишь, и из ада видения подымаются, напоминают
А, вспомнил, обрадовался Ефим. Храм Христа назывался.
Храм Христа Спасителя. Да-с, молодой человек, символ российский. А символ разве уничтожишь? Говорили, будто бы, взрывая Храм, боролись с религией. А религиозное в людях этим только усилили. А вот памятника, великого памятника, не стало. Значит, не с «опиумом» расправлялись, а с памятью народной. В честь победы над Наполеоном построен храм-то, на народные деньги, да-с
Ефим вспомнил вдруг, что торопится: в бассейн только опоздай ко времени, все лучшие ящики в раздевалке позаймут. Что-то с ним сегодня неладное творилось: в метро заболтался и тут. Он еще глянул на облако над бассейном и ничего такого, что поразило его вначале, не увидел. День выдался морозный, да солнечный, да безветренный, вот пар-то и скапливается. И уж непонятно было, чего все вылупились на этот пар?
Это ведь какими глазами глядеть, сказал старик, будто читал его мысли. В спешке-то разве что увидишь? Всё бегом, бегом. В беготне да спешке половину России проглядели.
Да уж Ефим хотел сказать что-нибудь поехиднее насчет дурного правого глаза старика, да вдруг подумал, что он у него, наверное, искусственный, стеклянный, и промолчал.
И опять старик удивил.
Конечно, сказал он, обижать-то мы все горазды. Только и знаем, что обижаем друг друга. А может, человек-то, которого ты ругмя ругаешь, и есть тот самый, кто тебе нужен.
Тороплюсь я
Торопись не торопись вперед себя не успеешь. К тому же купаться сегодня грех
А-а! Ефим отмахнулся
и побежал через улицу. Услышал сзади:
Потом потолкуем
Хотел оглянуться да опять махнул рукой: надо было спешить.
Работал Ефим слесарем-водопроводчиком тут, неподалеку от бассейна, можно сказать, в соседних домах, и считал, что не пользоваться таким соседством вот это уж действительно был бы грех. Заявок на разные ремонты было множество всего не переделаешь. А раз так, то можно и оторваться на часок: одним починенным краном больше, одним меньше, что от того менялось?
В раздевалке, к его удивлению, было полно свободных ящиков. Мелькнула мысль насчет сегодняшнего греха, о котором говорил старик, неужто потому и народу мало? да не верилось в такую щепетильность москвичей, с рождения обалдевающих от спешки. Везде им надо успеть: на работу, домой, в бассейн, в магазин, и никуда-то они не успевают, и потому давным-давно не видят ничего перед собой, кроме ими же выдуманных целей. И сам Ефим был не лучше других, да только работа, или, как он любил выражаться, специфика работы у него была такая, что он имел время даже и посидеть с дружками или в одиночку, подумать-порассуждать.