Женами наш Вавилон
До краев заселен.
Мы назовем вам одну,
Лишь одну, ту жену,
Что всех милей и всех нежней.
Мы все души не чаем в ней,
Мы чтим ее, благоговея!
Кто ж муж, бесценной нашей феи?..
Ежели кто-то из нас
Встретил свой смертный час.
И совершить, говорят,
Надо скорбный обряд,
Кто, все преграды сокрушив,
Устроить сможет за гроши
По экстра-классу погребенье?
Кто знал в жене такое рвенье?..
Все тот же Эктор («Жена Эктора»). Возможно, отчасти из-за такого, не совсем канонического понимания Ж.Б. женских добродетелей и слабостей многие считали его женоненавистником. Между тем поэзия его проникнута восхищением перед женщиной. Правда, он никогда ее не идеализирует, не превращает в икону, но и не насмехается над ней так язвительно, как сплошь и рядом поступает с мужчинами.
В песнях В.В. мотив любовных измен тоже звучит довольно часто, но нет в нем той настойчивости и изощренности, что свойственны галльской традиции. Здесь все по-русски просто и бесхитростно, но и по-русски же исполнено большей страсти.
Бывают положения, когда неверность подруги производит страшное душевное потрясение. Его испытал тот молодой боец, которому за полчаса до атаки «передали из дому небольшой голубой треугольный конверт»:
Там стояло сначала:
«Извини, что молчала.
Ждать не буду.» И все, весь листок.
Только снизу приписка:
«Уезжаю неблизко,
Ты ж спокойно воюй и прости, если что».
Он шагнул из траншеи
С автоматом на шее,
Он осколков беречься не стал,
И в бою над Сурою
Он обнялся с землею,
Только ветер обрывки письма разметал.
«Письмо»
На даль полей заплаткой лег
Фальшивый райский уголок.
Там все поддельно, например,
Солома кровли полимер.
В саду лже-клумбы, лже-пруды,
Колодец ложный ни воды,
Ни истины ни стар ни мал
Со дна его не поднимал.
Мигал, приветливо маня,
Камин без дров и без огня
Старинный на меня глядел
Портрет, искусный новодел.
Лже-жемчуг, псевдобирюза,
В оправе лже-ресниц глаза.
Фальшивый звук давал рояль,
А белых клавиш кость едва ль
Могла бы быть уличена
В происхожденье от слона.
При лже-свечах, едва жива,
Сорвав с себя лже-кружева,
Шептала, часто задышав:
«О, ты мой первый ложный шаг»
Лже-дева! Лживый женский стыд!
Невинный тон лже-простоты.
Поддельный ангел напрокат.
Седьмого неба суррогат.
И все же кое-что было настоящим:
Но было в том концерте лжи
Такое, что принадлежит
Другому жанру, где уже
Не к месту эти наши «лже-»:
Моя к ней злая тяга и
Недомогания мои
Когда все врозь пошло у нас
И стал ей мил де Карабас.
«Рассказ о подделках»
Мир, в котором мы живем, настолько обманчив, что заведомая фальшь может оказаться истиной. Выпускники Высшей школы изящных искусств в Париже (школы «четырех искусств»: живописи, скульптуры, архитектуры, гравюры) устраивают костюмированный бал со всевозможными шутовскими представлениями. Некто получил на бал приглашение. Там разыгрывают похороны:
Приятели скорбят, в слезах глаза подруг,
На ящике цветов сугробы, а вокруг
Все в черном, черный креп на зеркало надет.
Такой разыгран фарс, что любо поглядеть.
Умельцы хоть куда воспитанники муз:
По правилам обряд исполнен был, клянусь!
Опущен гроб И тут стал вкус им изменять:
Посыпалась земля не дали чудаку,
Обжившему пенал, вдруг крышку приподнять
И, выглянув, пропеть собравшимся «Ку-ку!»
Когда покинул я обитель мертвецов,
За мною вслед, брела, ложилась на лицо
Какого-то креста навязчивая тень,
Как будто чем-то я прельстил ее в тот день.
Умельцы хоть куда воспитанники муз:
Загробный дух вступил в комедию, клянусь!
А дома понял я, какой был карнавал:
Лишь трубку раскурив листком, что призывал
Меня на их спектакль, внезапно взял я в толк,
Что зван был кой-кому отдать последний долг.
Умельцы хоть куда воспитанники муз:
Усопший мне родня ближайшая, клянусь!
«Бал четырех искусств»
подстерегают на каждом шагу и персонажей В.В. Даже хваленая мужская дружба, так прочно скрепляемая задушевными беседами под звон стаканов, не выдерживает подчас настоящей проверки:
Дорога, а в дороге МАЗ,
Который по уши увяз,
В кабине тьма, напарник третий час молчит
Он был мне больше, чем родня
Он ел с ладони у меня,
А тут глядит в глаза и холодно спине.
А что ему кругом пятьсот,
И кто там после разберет,
Что он забыл, кто я ему и кто он мне!
И он ушел куда-то вбок
Конец простой пришел тягач,
И там был трос, и там был врач,
И МАЗ попал, куда положено ему,
И он пришел трясется весь
А там опять далекий рейс,
Я зла не помню я опять его возьму!
«Дорожная история»
В наш тесный круг не каждый попадал,
И я однажды про́клятая дата
Его привел с собою и сказал:
«Со мною он нальем ему, ребята!»
Он пил как все и был как будто рад,
А мы его мы встретили, как брата
А он назавтра продал всех подряд,
Ошибся я простите мне, ребята.
«Песня про стукача»
Чемодан мой от водки ломится
Предложил я, как полагается:
«Может, выпить нам познакомиться,
Поглядим, кто скорей сломается!».
Он сказал: «Вылезать нам в Вологде,
Ну а Вологда это вона где!».
Я не помню, кто первый сломался,
Помню, он подливал, поддакивал,
Мой язык, как шнурок, развязался
Я кого-то ругал, оплакивал
И проснулся я в городе Вологде,
Но убей меня не припомню где.
А потом мне пришили дельце
По статье Уголовного кодекса,
Успокоили: «Все перемелется»,
Дали срок не дали опомниться.
Пятьдесят восьмую дают статью
Говорят: «Ничего, вы так молоды»
Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью,
Он бы хрен доехал до Вологды!
«Попутчик»