И.С. Тургенев в восприятии М.А. Алданова
Информация об авторе: Владимир Вячеславович Шадурский кандидат филологических наук, доцент, Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Большая Санкт-Петербургская ул., д. 41, 173003 г. Великий Новгород, Россия. ORCID ID: ? Возникает желание разобраться с создателем такого нелицеприятного ярлыка. Какое он имел право так отзываться о творчестве великого И.С. Тургенева?
Для того чтобы понять эту ситуацию, нужно обратиться к литературно-критическому и художественному творчеству М.А. Алданова. Рецепция творчества Тургенева в прозе Алданова имела ряд особенностей.
Наверное, впервые Алданов цитирует, использует образы Тургенева в публицистической книге «Армагеддон» (1918). Автор писал о революции, о Первой мировой войне, казалось бы, чем ему может быть полезно творчество «либерального» Тургенева? Но ведь и «либеральный» Тургенев не чуждался проблем революции: его Рудин погибает на баррикаде, а общение с А.И. Герценом, П.Л. Лавровым и Г.А. Лопатиным достойно не только филологического, но и политологического изучения. Итак, что же из наследия Тургенева отразилось в первом публицистическом сборнике Алданова?
Саркастически отзываясь о фанатичных революционерах и корыстных политиках, Алданов вспоминает тургеневских персонажей, нравственная чистота которых контрастирует с моральным обликом деятелей истории. Так, Талейран, один из самых нечистоплотных политиков времен Великой французской революции, «оставил после себя мемуары такой голубиной чистоты, точно их писала тургеневская Лиза» [1, с. 13]. О праведном суде потомков над историческими событиями помогают вспомнить персонажи романа «Рудин»: «В сущности, вы принадлежите к породе людей, которых французы называют неудавшиеся идеалисты. Рудин, прельщенный философией Пигасова, истинно говорю вам, надо подождать беспристрастного приговора истории» [1, с. 48].
С иронией вспоминает Алданов и письмо Тургенева к А.И. Герцену (23 октября (4 ноября) 1862, Париж), а именно слова о Шопенгауэре. «Шопенгауэра, брат, надо читать, Шопенгауэра, советовал Тургенев Герцену. Того Шопенгауэра, который, умирая, оставил большую часть своего состояния солдатам, восстановившим порядок в 1848 г. А меньшую часть своей собаке» [1, с. 54]. Можно ли всерьез отнестись к рекомендации Шопенгауэра, поступки которого вызывают удивление у здравомыслящих людей? Соответственно, и советы Тургенева о необходимости читать этого немецкого философа признаются романтической утопией.
Алданов удивляется, как фигуры бурной общественно-политической жизни России на страницах русской
литературы и, в частности, прозы Тургенева превращаются в образы людей без воли и энергии; почему именно эти образы называют подлинными русскими «типами»: «Несчастная русская обломовщина.... Обломов русский, но разве не русский Желябов? Любопытно, что прототипом безвольного Рудина послужил Тургеневу Бакунин, человек больших дел...» [1, с. 70].
По мнению Алданова, «провидческая» сила Тургенева не имела никакого сверхъестественного происхождения и потому была необыкновенно точна: «Тургенев, вообще говоря, мало предсказывал и неохотно проповедовал, но почти всегда хорошо, потому что и предсказывал, и проповедовал он самые элементарные вещи, вроде ученье свет, а неученье тьма. Может быть, именно поэтому он у нас в России почитался оригиналом и европейцем» [1, с. 95].
Живя в Париже и работая в журнале «Современные записки», Алданов мог печататься как в основном отделе прозы и статей, так и в отделах «Критика и библиография» (см.: [11]), «Культура и жизнь». Редакция, зная об эрудиции писателя и его способности раскрывать себя в разных жанрах, использовала эти его качества.
Неудивительно, что первый алдановский материал о Тургеневе появился в жанре рецензии, которая была опубликована в отделе «Критика и библиография». Алданов писал, как книгоиздатели за рубежом недооценивали интерес к русской классической литературе. К таким бесперспективным авторам, «несозвучным эпохе», ошибочно относили и Тургенева, однако десятитомное собрание сочинений, которое появилось в Риге, стало уже третьим изданием Тургенева для русской эмиграции. Алданов высоко оценивает не только внешний вид книг, но и полноту содержания, ведь в собрание вошли малоизвестные художественные произведения. Более того, напоминание П. Трубникова о 150 еще неизданных рукописях Тургенева служит мотиваций для публикации этих произведений писателя. Алданов не сравнивает талант и значение Тургенева с недосягаемой величиной в литературе Л.Н. Толстым, но «гордиться Тургеневым Россия, конечно, будет всегда с полным правом».
На этом достаточно благодушном фоне резко выделяется статья, в которой говорится о «литературном шоколаде» в творчестве Тургенева, статья, которая в принципе не должна была появиться на свет. В ее подзаголовке автор даже как будто извиняется за невозможность создать целостный очерк о Тургеневе, и поэтому нужно понять, с какой целью и в каком контексте этот материал оказался опубликованным.