Да что же это за чепуха такая? забормотал Эдик и беспомощно оглянулся. Улица была пустынна, лишь навстречу двигалась одинокая фигура. Эдик бросился к ней.
Товарищ, пойдемте, там Он тыкал рукой в сторону сберкассы, чувствуя, что воздуха ему вдруг стало не хватать.
Прохожий покачнулся, подошел к двери, подергал:
Закрыто. На переучет, и глупо засмеялся.
«Пьян, скотина эдакая! Да что же мы Да что же я стою-то? Надо же что-то делать! Как-то действовать! Ломиться в дверь? Подпереть ее чем-нибудь? Или постучать в окно: вот я вас, хулиганы!» все эти мысли появились и исчезли. Он боялся нет, не оружия, он боялся, что встрянет не в свое дело, покажется смешным. И в то же время вдруг убьют на твоих глазах. Ужас! Хоть зажмурь глаза, ущипни сам себя. Закусив губу до крови, почти рыдая, проклиная себя за беспомощность, он выбежал на дорогу. Растопыря руки в стороны, бежал навстречу машинам. Его объезжали, принимая за пьяного. И он в самом деле заплакал, закричал и побежал звонить. В милицию, в милицию. Он помнит 02. Ближайший телефон был в церкви.
У Светланы недавно умер отец. Стук мерзлых комьев о крышку гроба вдруг ударил ей в уши и сейчас, когда она увидела бандита с оружием. Ничего не слыша, помертвев, она медленно сползла вниз, за барьер, под стол. И в эти длинные тягучие мгновения, пока она ползла, она каждой клеткой мозга тянулась к кнопке сигнализации, которая была под столом. Она тянулась к ней, а кнопка (как в страшном сне) все отдалялась и не ощущалась под ее пальцем.
«Добаловались», вспомнила дежурного и опять еще успела подумать об отце. Всего на месяц и пережила. Наверное, рядом и похоронят. Хорошо бы рядом. Надо кому-то об этом сказать. Кому?
Нажала она на кнопку или только хотела нажать? Послушались ли ее пальцы или только хотели послушаться?
Мерзлый стук забил ей уши. Зажмурившись, она ничего не видела, не чувствовала.
Не видела, как высокий бросился из-за плеча низкого к барьеру. Рванул воротца они не поддались, рванул сильнее, еще раз шпингалет, которым они запирались, выскочил. Оттолкнув девушек к стене, высокий достал из-за пазухи полиэтиленовую синюю сумку с двумя ручками простенькую, копеечную, с такими любят курортники ходить на процедуры и, повозившись минуту, со звоном открыл кассовый аппарат.
Ничего этого Светлана не видела. Потому что перед ней в полутьме под столом вдруг возник огромный он ей показался огромным револьвер: глупый, ненужный, с барабаном.
Он лежал на специальной полочке под столом. Он надоел как горькая редька, так как каждый раз его приходилось сдавать после дежурства. Но она не вспомнила, а именно наткнулась сейчас на него. И целый век соображала, что это за штука, и зачем она тут лежит, и почему именно к ней потянулась рука. Медленно, ох как медленно она подняла пудовую тяжесть револьвера обеими руками у себя над головой, медленно, еле-еле оттянула пальцами курок. Зажмурилась крепко-крепко. И нажала спуск.
Звонкий веселый выстрел пробил стеклянную перегородку. Пуля шмякнулась в противоположную стену. Светлана оттянула курок на ощупь и, не открывая глаз, выстрелила второй раз.
Получив заказ на девятнадцать часов (Ленинградская, 67, встретит женщина с ребенком), таксист Борис Хондожко немного припоздал. Минут на пять, не больше. Подъезжал уверенно, по ориентиру: сразу за церковью, дом, в котором сберкасса. В тени проезда увидел женщину, всплескивающую руками. «Чего разоряется, на минуту опоздать нельзя, а как сами ковыряются по часу, стоишь ждешь-ждешь» Борис был не в духе.
Валентина Репина (это она делала заказ на такси) распахнула дверцу, упала на переднее сиденье, начала говорить сбивчиво, быстро:
Вы знаете, я стою вот тут, жду вас, свекровь на том углу ждет. Вдруг в сберкассе бац, бац. Я мигом домой. Звонить. В милиции говорят: «Разберемся». Я очень боялась вас прокараулить! А там в кассе что-то происходит
Где происходит? недовольно спросил Борис. Он не любил разговорчивых пассажиров. Скажи, куда везти и сиди, помалкивай. Довезем.
Да вот же, здесь, за углом, в сберкассе
Что там происходит?
Откуда же я знаю? Какой-то стук, кажется, крики
Какие же крики? Почему?
Не знаю я!
Вот и я не знаю.
Милиция сказала «разберемся».
Ну так и разберутся. Куда ехать-то?
Высокий при выстрелах отпрянул от аппарата, поднял голову. Увидел Светлану за столом. Шагнул к ней, рванул револьвер из рук: «Дай сюда, зараза». Жива не жива, Светлана гибко вскочила и бросилась за тонкую перегородку, в подсобное помещение, где среди пальто, ведер и швабр уборщицы, она помнила, должна быть вторая сигнальная кнопка.
Куда! Назад!
Застрелю, дура!
Светка, он тебя убьет!
Три тугих хлыста опять рассекли воздух, высоко над головами девушек вспыхнули белые фонтанчики, посыпалась штукатурка. Вся белая, Света медленно вышла из-за перегородки, встала рядом с девушками, но не лицом к стене, а спиной, вжавшись в нее лопатками. Ждала выстрела. Глаза застыли на дуле автомата. Чего он тянет? Больно ей будет или не больно? Рук так и не подняла.
Высокий с хрустом уминал купюры в сумке. Подбежал к девушкам: