СЛЕДСТВИЕ ПОРУЧЕНО МНЕ Повести о милиции
Борис Прохоров СЕМЬ ДНЕЙ В ДЕКАБРЕ Документальная повесть
Заросший до глаз бурой щетиной «бич» канючил привычной скороговоркой:
Што я такого сделал, ничего я такого не сделал, обижаете, гражданин начальник, сразу раз и в кутузку загребли, чес-слово последний раз, отпусти, слышь
Сидевший за стеклянной перегородкой дежурный поднял на него усталые глаза. «Бичуга» попрошайничал по квартирам, выпрашивая «на билет, после болезни, домой». Но, набрав на бутылку, бежал в ближайший гастроном. Так и промышлял вот уже неделю, пока не попался на краже.
Сядь, сказал сержант строго, не возникай, а то
Пронзительный электрический звон ударил в потолок дежурного помещения. Металлический молоточек бил по стальной колбочке, и красная, как кроличий глаз, лампа тревожно вспыхивала.
Сигнал из сберкассы по Ленинградской. Немедленно туда, отдал дежурный по рации распоряжение оперативным нарядам и выскочил на улицу.
Сиреневые сумерки сгущались над городом. В жилых домах зажглись светлые квадраты окон. Ртутный свет ламп заливал улицы неестественной белизной. В тени дворов, где темнота фиолетово сгущалась, плавала морозная хрусткая дымка. Декабрь еще только вступал в свои права, но уже вечерами было под тридцать, а то и больше. До сберкассы, если дворами, по знакомой тропке, было метров пятьсот. «Добегу, решил дежурный, добегу сам. Ничего, помощник на месте». Он упруго спрыгнул с крыльца и помчался к сберкассе
Детектив, скажет читатель. А раз детектив, значит, должна обязательно быть стрельба, обязательно погоня. Прокуренные бессонные ночи. Молодой следователь, который совершает ошибку за ошибкой. Мудрый полковник, который эти ошибки исправляет, направляя следствие на единственно верный путь. Матерый бандюга, в прошлом трижды судимый
Все это будет. По всем законам жанра и стрельба, и погоня, и прокуренные ночи, и риск, и кропотливая многообъемная работа. Но все-таки сам автор с удовольствием поставил бы к своему творению рубрику «Репортаж». Простой репортаж о жизни и людях одного хабаровского коллектива, который подводил итоги года, сравнивал показатели, определял передовые свои подразделения, отличных работников. Ведь преступление само по себе не было и не могло быть поводом для этого рассказа о людях, которые трудятся в Управлении внутренних дел Хабаровского крайисполкома. Просто однажды в декабре автор пришел на Волочаевскую, 144. Пришел, а там ему говорят:
Извините, сейчас нам не до интервью. Жаркое дело, горячая работа. Если можно, то чуть попозже.
Хуже нет путаться под ногами, когда у людей горячая пора. Автору ничего не оставалось делать, как вслух пожелать коллективу удачи, а мысленно поздравить с удачей себя, ибо любой коллектив, любой человек лучше всего раскрывается в трудных, в жарких делах. И ждать.
Ждать пришлось недолго. Всего семь дней
Это небольшое лирическое отступление автор позволил себе потому, что ему-то известно: пока еще ничего не произошло. Хотя мчится, заворожив улицу синим мерцанием пронзительной вертушки, оперативный «уазик». Хотя и бежит напрямую темной дворовой тропой встревоженный дежурный. Но автор знает: пока еще нет причин для особого беспокойства, а посему просит еще минуты внимания, чтобы сделать весьма ответственное заявление. А именно: все описанные события имеют строго документальную основу три тома уголовного дела. Все герои и, увы, негерои настоящей повести реальны. Фамилии, по вполне понятным соображениям, автору пришлось изменить. Любые совпадения фамилий случайность.
Итак, вечерний город переживал час пик. На автобусных остановках, в кинотеатрах, в магазинах,
в домах всюду бурлила жизнь. Кому-то было не продохнуть в хлопотах. Кто-то спешил. Кто-то предвкушал вечернее удовольствие, кто-то изнывал от скуки.
Валентина Николаевна Репина, накручивая телефонный диск, дозванивалась до диспетчерской такси, чтобы отправить домой свекровь и ребенка.
Инженер Эдуард Головин, двадцати трех лет, посвистывая, шел в церковь. Но не молиться, а к приятелю, пообщаться. Потому как отец приятеля кем-то там в церкви работает.
Андрей Высокое и Валерий Кушаков, одиннадцатилетние сорванцы, самозабвенно гоняли шайбу на залитом льдом клочке двора. Шестилетняя Наташенька Котесова, укутанная в шубу, упорно карабкалась на горку.
Секретарь парткома Геннадий Сергеевич Горовой заканчивал совещание. Шофер Слава Балаш «дошаманивал» карбюратор. В кафе «Зеленый огонек», где распивать спиртные напитки строго воспрещается, двое приканчивали бутылку «Стрелецкой». Таксист Борис Хондожко, уловив в эфире привычное: «Такси, такси, кто свободен?» ответил в микрофон: «Семьдесят третий, освободился на улице Запарина»
Дежурный подбежал к двери сберкассы 5380/53 по улице Ленинградской, 67 и убедился, что бежал напрасно: девушки спокойно работали, широкое окно мирно затеняли зеленые шторы. Сдержав нарастающий гнев, он шепотом обратился к старшей:
Опять!
Что опять? изумилась та.
Что, что Сами не знаете что! рассердился дежурный. Сигнализация.
Да мы-то тут при чем? Она сама.