И вы на него напали.
Ну да. Я ведь не для того его искал, чтобы туфли ему начистить. Снова легкий, непринужденный смешок, приятный и миролюбивый. Спасибо какому-то копу, что вмешался, а то я так рассвирепел. Он взглянул на меня дружелюбно и с любопытством. А вы здорово меня скрутили.
А потом что? спросил Вулф. Как я понимаю, в номер вы не вернулись.
Конечно, нет. Подошел еще один коп, но я никак не мог успокоиться, мне не нравилось, что меня держат, тогда рассвирепели и они. Надели мне наручники, один отвел меня в участок и посадил под замок. Я не захотел признаваться, ни кого я ударил, ни за что, и, наверное, они решили сами его найти и завести на меня дело. В конце концов они дали мне позвонить, я попросил вызвать своего адвоката, тот приехал и меня выручил. Я вернулся в отель, а там уже этот, Пол Файф, и Таттл с женой, и Берт мертвый. Доктор тоже там был.
Для вас это, конечно, был шок, когда вы увидели, что он мертв.
Конечно. А если бы был не шок, то, значит, я его и убил, да? сказал со смешком Джонни Эрроу. Если вы, мистер, и вправду ведете дело честно, и ничего мне не шьете, то вот что я вам скажу. Мы с Бертом пять лет вкалывали бок о бок, и хлебнуть нам довелось всякого. С голоду умирать не умирали, но что-то около того. И выпутывались всегда сами, никто нам штанов не менял. Когда наткнулись на Блэк Элбоу, нужно было быстро провернуть уйму дел, чтобы застолбить участок официально, и если бы мы действовали поодиночке, ничего бы у нас не вышло. Тогда мы и пригласили адвоката и составили письменный договор, чтобы никто не влез и не стал мутить воду, если с одним из нас что-нибудь случится. Так уж сложилось: нам нравилось быть вместе, хоть иногда мы и спорили. Вот почему, когда он меня попросил, я приехал с ним в Нью-Йорк. Мне то здесь вообще нечего было делать. Все свои вопросы мы могли решать дома, в Блэк Элбоу или в Монреале. И уж точно, чтобы убить его, в Нью-Йорк мне ехать было незачем.
Вулф пристально посмотрел на него.
Значит, в Нью-Йорк он приехал не по делам?
Нет, сэр. Он сказал по личному делу. Когда мы вселились в отель и он связался с сестрой и братьями, мне показалось, что его что-то грызет, что-то еще с тех времен. Он несколько раз ездил в Маунт Киско и меня брал с собой. Мы исколесили на «Кадиллаке» весь городок. Ездили к дому, где он родился, и внутрь заходили, там сейчас какие-то итальянцы живут. Ездили есть мороженое с содовой в аптеку к Таттлу. Искали женщину, хозяйку меблированных номеров, где он жил когда-то, но она давно выехала. Только на прошлой неделе ему сказали, что она сейчас в Паукипси, так мы и туда съездили.
Вся эта история заняла у него довольно много времени он ни разу не ускорил свою медлительную речь. Было в том и свое преимущество: не надо останавливаться, чтобы перевести дыхание.
Кажется, я слишком много болтаю, сказал он, но ведь разговор о Берте. Пять лет я мало с кем разговаривал только с ним, а теперь, видимо, захотелось поговорить о нем.
Он слегка наклонил голову, подумал и продолжал:
Мне бы не хотелось, чтобы это убийство навесили на меня, и подставлять кого-то понапрасну тоже не хочется, но я не совсем точно выразился, когда сказал, что его грызло что-то из прежних времен. Как-то, когда мы сидели с ним под скалой, в Канаде, он мне кое-что об этом рассказал. Он сказал, что если нам и вправду подфартило, то он сможет вернуться домой и заняться одним неоконченным дельцем. Вы знаете, как у него умер отец, и как его судили за убийство?
Вулф сказал, что знает.
Ну
вот, он мне все рассказал об этом. Он сказал, что никогда не требовал своей доли наследства, потому что не хотел чувствовать себя причастным к той грязи, от которой убежал, и этому не надо удивляться, просто надо знать Берта. Он сказал, что до сих пор обманывал себя, будто все уже забыл, и ему давно на это наплевать; но сейчас, когда нам, кажется, повезло по-крупному, ему захотелось вернуться и разобраться, что к чему. Что он и сделал. Кого он конкретно подозревает, я не знал, но замечал кое-что. Например, рассказывает он родственникам, чем сейчас занимается, а сам внимательно за ними наблюдает. Им очень не понравилось, когда он сказал, что скоро раздобудет полный текст свидетельских показаний на том самом суде. И когда сказал, что ездил к хозяйке меблированных номеров, им тоже не понравилось. Мне показалось, он это нарочно делает, чтобы их завести.
Его глаза прищурились, в уголках показались морщинки.
Вы только не подумайте, что я стараюсь кого-то утопить. Доктор ведь сказал, что Берт умер от воспаления легких, а врач он, по-моему, хороший. Просто я хочу объяснить, зачем Берту понадобилось ехать в Нью-Йорк. У вас еще есть вопросы?
Вулф покачал головой.
Пока нет. Попозже, может быть. Но ведь я предлагал обмен информацией. Что вы хотите знать?
Вот это учтиво, это я понимаю. Эрроу, кажется, говорил серьезно. Пожалуй, нет. Он поднялся из кресла и постоял немного. Только вот вы сказали, что у вас не хватает улик, чтобы как это
Инкриминировать.
Вот-вот. Так почему бы вам не смотать удочки? Мы с Бертом всегда так делали как только убедимся, что на участке совсем глухо, так сразу сматываем удочки.