Семь? переспросил Форбс.
Да, сказал дородный лейтенант Джеррольд, если считать пару рогов за один, три других
Понял, прервал его Форбс, но, сэр, почему вам показалось странным, что их именно семь? Что из этого следует?
Надо подумать, сказал сэр Малькольм, хотя, между нами, я был бы рад куда больше, если б их оказалось восемь.
С этими словами он вышел из спальни, оставив полицейских в полном недоумении.
Глава 4
Дорогой друг, на вашем месте, после того как фотограф закончит свою работу, я бы собрал все эти бумаги и тщательно просмотрел может, там какая-нибудь зацепка появится. Ваш Финдли, по-моему, слишком горяч, а спешка здесь ни к чему: дело-то серьезное и не терпит суеты. Пусть бумагами, с вашего позволения, займется Джеррольд. Он сама педантичность, это прибавит ему гордости, и он будет из кожи вон лезть.
Думаете? Но я хотел сказать Впрочем, раз вы так считаете, тогда конечно, только вот сам я, между нами, плохо разбираюсь в людях голубых кровей, так что не могли бы вы
Опросить свидетелей? Охотно, дорогой Форбс. А вы между делом к ним приглядитесь.
Ах, спасибо, сэр Малькольм. Понимаете
Ну, разумеется, разумеется.
Все та же старая история. В присутствии Айвори старший инспектор робел, опасаясь допустить промашку во время допроса, тогда как в иных обстоятельствах лучшего дознавателя было не сыскать. И то верно у сэра Айвори был весьма своеобразный способ общения со свидетелями. Он делал вид, будто что-то недопонимает, и задавал вопросы вразнобой, как бы вопреки логике и здравому смыслу. Однако практика показывала, что, продвигаясь в расследовании, так сказать, в шахматном порядке, он подобной тактикой сбивал собеседника с толку, вынуждая остерегаться на каждом слове, и в конце концов, обезоружив его, наносил удар то с тыла, то с фланга. Ко всему прочему Форбса неизменно поражало то, что его добрый друг никогда ничего не записывал. Он полагался на свою память, а вернее, по его собственному признанию, позволял свободным, разрозненным элементам самим складываться определенным образом, пока в его голове не вырисовывалась общая четкая картина. Потом он рассматривал эту картину со всех сторон и либо отвергал ее, либо принимал в зависимости от того, насколько точно она соответствовала другим картинам по одному и тому же делу. «Подобное соответствие эстетического порядка, говаривал сэр Малькольм. А любой порядок обладает характерными, безошибочными свойствами».
Наблюдая такие игры ума, старший инспектор ощущал себя не в своей тарелке, хотя, по настоятельному наущению жены, и проштудировал толковый словарь
от корки до корки и даже выучил назубок с десяток-другой премудростей, дабы не ударить в грязь лицом в приличном обществе. Он слышал, что великие шахматисты-чемпионы рассуждали и действовали точно так же. А потому он не просто восхищался сэром Малькольмом, а скорее испытывал по отношению к нему своего рода суеверное благоговение.
Между тем, едва они спустились на лестничную площадку второго этажа, к ним устремился дневальный, которого Джеррольд поставил в коридоре приглядывать за комнатами.
Сэр, должен вас предупредить: дворецкий каким-то образом узнал пароль и пытался проникнуть в комнаты. А я не пустил, по инструкции.
Молодец, сержант, сказал Форбс, а где сейчас этот дворецкий?
Не знаю. Ушел куда-то, злой-презлой. Вот и все, сэр.
Будьте начеку, в коридор никого не пускать. Скоро мы займемся и комнатами.
Не успели они спуститься на первый этаж, как столкнулись нос к носу с поджидавшим их китайцем. Он был совсем маленький, с большой круглой головой и черными живыми, сверкающими глазками. На лоб спадала прядь черных как вороново крыло волос. На нем был черный фрак, а расстегнутый воротничок белой рубашки стягивала бабочка.
Я дворецкий, выпалил он. Вэнь Чжан. Заниматься замком вместе со слугами. Надо убирать комнаты до полудня. Солнце и ночью вращается.
Однако ночью мудрец проверяет, все ли двери и окна закрыты, ответствовал сэр Малькольм. Господин Вэнь Чжан, мы со старшим инспектором Форбсом хотели бы поговорить с вами о событиях, повлекших за собой смерть вашего хозяина.
Вэнь Чжан в скорби и боится потока напастей. Маленьким людям надо держаться подальше от больших.
Вот что, раздраженно бросил Форбс, комнатами гостей вы займетесь после.
Думаю, господин Вэнь Чжан может много чего нам рассказать, непринужденно дружеским тоном продолжал сэр Малькольм, глядя старшему инспектору прямо в глаза.
Конечно, конечно проговорил тот.
Не пройти ли нам в эту комнату, сядем поудобнее и поговорим? предложил сэр Малькольм.
Там будуар мадам Туда нельзя. А здесь кухни.
Что ж, пройдем на кухни!
Нет уж, увольте! запротестовал Форбс.
А почему бы нет? Ведите, господин Вэнь Чжан.
Они уже было вошли в коридор, примыкавший к главной лестнице, как вдруг из гостиной, точно черт из табакерки, выскочил какой-то толстяк.
Просто возмутительно! Держать меня под арестом! Уже битых два часа сижу тут и жду!
Полицейский, дежуривший на первом этаже, кинулся ему навстречу.
Прошу вас, господин! Вернитесь в гостиную.