Сразу оговорюсь, что Ослов и его близкие пали жертвами этих событий. Они, самые несчастные люди на свете, встретили бесславный конец, что лишь усугубляет мою вину. Потому я бы хотел поделиться впечатлениями об этом семействе. И о саде на крыше здания, который также имеет отношение к драматическим событиям.
Ослов был великаном с огромными усищами, ростом под два метра. Бесстрастное выражение широко распахнутых голубых глаз выдавало в нем чистокровного славянина. Временами, одетый в бежевую охотничью куртку и голубую дорожную рубаху из плиса, он величественно возникал у входа в штаб и вскоре будто растворялся. Поначалу я думал, что это простой торговец, но со временем осознал, что Ослов один из крупнейших политиков-интриганов на всем Дальнем Востоке России.
Роскошь его апартаментов поражала воображение. Возможно, раньше там находились номера класса люкс или зал для почетных гостей. Заглядывая через замочную скважину в танцевальный зал, отделанный мрамором и красным деревом, я всякий раз бывал ослеплен чисто русским ало-золотым великолепием.
Все, абсолютно все торговцы Харбина кланялись Ослову, а некоторые даже выбегали из толпы, чтобы пожать ему руку. С черного хода он принимал головорезов и хунхузских главарей, а на банкете, который Ослов устраивал в ресторане «Серебряный месяц», обещался быть глава *** бригады японской армии, сам генерал-лейтенант Нииро!
Поговаривали, что капитал у Ослова небольшой, однако он умел делать деньги из воздуха. Благодаря природному красноречию и бесстрашию он с легкостью водил за нос влиятельных лиц Японии, России, Америки и Китая. Ходили слухи, что руками генералов Семенова и Хорвата он намеревался установить в Сибири монархию, а еще, будто Ослов предложил свой дом в качестве штаба Императорской армии за мизерную плату. Таким образом он содействовал укреплению связи между японцами и белыми и даже лоббировал этот вопрос во властных кругах.
Впрочем, бытовали и противоположные домыслы. Средств у белых было недостаточно, и действовал он вяло. Генерал Хорват под предлогом болезни дремал в своем старинном харбинском особняке с видом на огороды, и, сколько бы Ослов ни наведывался туда, добиться аудиенции не удавалось. Одновременно и генерал Семенов начал отдаляться от Ослова. Вероятно, причина заключалась в том, что японское правительство перестало поддерживать двух алчных генералов. Понимая, что теряет авторитет, Ослов то и дело горячился и набрасывался на людей в штабе.
Господа! Высуньте головы в окна и посмотрите на ровные харбинские улицы! Как вы не понимаете, что русский характер не терпит кривизны?!
Конечно, мы, дежурные штаба, не могли судить, насколько правдивы подобные сплетни, и, разумеется, не делали прогнозы на будущее, но огромная влиятельность Ослова в Харбине не вызывала сомнений. Снующие по штабу японские офицеры и солдаты становились навытяжку, едва завидев Ослова, что выглядело весьма комично.
В роскошном особняке, который являлся символом безграничного могущества своего хозяина, жили еще трое: седовласая мать Ослова, худощавая, с орлиным носом жена и Нина. Сейчас, когда я пишу это письмо, она сидит подле меня у самовара и вяжет.
Должен отметить, что Нина вовсе не красавица. Она говорит, что родилась от корсиканца и цыганки, отчего мала ростом. У нее изящное лицо, голубые глаза и высокая спинка носа. Когда на ней толстый слой белил, Нине не дать больше пятнадцати лет. А в отсутствие косметики видны густо
усыпающие переносицу веснушки и она напоминает бесенка лет двадцати двух. Сама девушка утверждает, что ей девятнадцать. Любовь к танцам, рукоделию и вину выдает ее происхождение. Но характера Нины я, человек другой расы, совсем не понимаю. Как ни странно, я могу лишь догадываться о ее взглядах и чаяниях. Только в одном я уверен Нина хочет умереть вместе со мной. Когда же я попросил ее повременить с кончиной, пока не допишу это письмо, она молча кивнула и спокойно принялась за вязание. Непостижимо! Но я немного отвлекся.
Обнищавшие родители продали четырнадцатилетнюю Нину, и её увезли из Нерчинска Шанхай. Там девушку выкрали и отправили в Харбин. Однако Нина в отчаянии закричала «Папа!» и повисла на его шее.
Ослов расхохотался и впрямь удочерил девочку. Так она получила возможность обучаться языкам, счетоводству и даже водить автомобиль. Нина обладала на удивления цепкой памятью, а на машине ездила так лихо, что захватывало дух. По этой причине Ослов, который сам учил девушку вождению, строго-настрого запретил ей садиться за руль. Конечно, все это я знал с ее слов, но не думаю, что она врала. К тому же, стоило ей выпить, как она раскрепощалась и производила впечатление красивой и талантливой. Даже веснушки куда-то девались... Но я опять не о том.
Ослов часто отлучался, и в его отсутствие мать, жена и приемная дочь жили весьма тихо. Однако Нина пользовалась популярностью среди беззаботных штабных офицеров и унтеров, которым не хватало женского общества. Заплетя волосы в две косички, как это принято у славянских девушек, она потихоньку выпивала с мужчинами, свободно перемещаясь между гостиной на третьем этаже и конторами на втором. Видимо, по чьему-то наущению, ниже второго этажа она спускалась редко, и солдаты раздосадованно повторяли: «Ох и непростая это девчонка!» Однако в чем ее сложность, похоже, никто не знал.