С глухим стуком каблуков строй встал, как вкопанный.
Последовал короткий хрип внезапно разбуженного леопарда:
А-а-аом!
Это было приобретшей характер какой-то смертельной угрозы командой «a gauche». Мы сделали поворот налево.
А рт ван маш-ш!
В устах сержанта это означало: «En ronte En avant marche!»
Мы двинулись вперед.
А гра-а-апрд!
Парадный шаг. Вообще-то «En grande parade».
Сержант шел рядом и глядел на нас. На его багровом лице с длинными, тонкими усиками и козлиной бородкой была написана невыразимая, полная презрения насмешка.
Это вы что? Представляете шествие хромых паломников, которые плетутся домой из Лурда без костылей? тут он добродушно засмеялся своей шутке. Нашивки на широких плечах так и тряслись от смеха, трость в заложенных за спину руках вздрагивала в такт шагу. От улыбки лицо сержанта стянулось в тысячу морщинок, обнажились коричневые от табака зубы, а кончики усов задрались еще выше. А мы все шли парадным шагом. Горячая пыль забивает нос и глаза на неподвижно повернутых вправо лицах, но головой не вертеть, подбородок вперед, подошвы башмаков на прямых, как палки, ногах с силой бьют по земле
Честное слово, с сочувствием замечает сержант, вас обманули. Кто-то вам сказал, что служба в легионе это свинокура
Деревенеет шея, деревенеют ноги, болят ступни, с каждым ударом башмаков о землю поднимаются новые тучи пыли Ать два ать два
И это, по-вашему, парадный шаг? Если бы господин полковник увидел такое, он бы сказал мне: «Mon Potrien Куда так бесшумно крадется эта рота?»
Сержант часто разыгрывает воображаемую беседу с полковником, причем тот, как правило, не очень-то
высоко расценивает подготовку роты. Иногда она прямо-таки ставит его в тупик.
«Скажите, Потриен, спрашивает он задумчиво, что это за дряхлые судомойки в солдатских мундирах?»
Тут отец наш родной, сержант Потриен, становится на нашу защиту.
«Это новобранцы, mon commandant, но они попали сюда случайно их лечащий врач решил по ошибке, что в Сент-Терез есть отделение для идиотов»
Тогда полковник надолго задумывается, глядя на бредущую колонну, предлагает передать этих несчастных городскому управлению может, там удастся использовать их в качестве конюхов или поводырей для слепых.
Но Потриен не бессердечен. Он обещает нам, что на такое бесчестие не согласится.
«Такого позора они не заслуживают, mon commandant. Я еще немного повожусь с ними, а потом лучше пристрелю собственной рукой».
Полковника трогает отеческая забота сержанта, и он уступает:
«Ну, как хотите, Потриен, только не разбазаривайте на них слишком много зарядов. Патронов жалко».
Это понимает и сержант, а потому предлагает компромиссное решение: он выставит нас связанными на солнышко, пока мы сами не подохнем. Будет дешево и поучительно.
Пока он разглагольствует, мы продолжаем отбивать шаг.
Подбородок вперед, ногу не сгибать. Жжет солнце, пыль забивает рот, а сержанту приходит на ум новый диалог на сей раз между ним и президентом Французской республики. Президент приезжает будто бы на маневры, и Мендоса, рыжий испанец, первым же выстрелом, вместо мишени, попадает в номерок на шее бегающего по пристани пинчера начальника пожарной охраны.
«Скажите, Потриен, спрашивает президент, как в этой роте идут дела со стрельбой?»
Потриен гордо отвечает:
«Ваше превосходительство! Этот рыжий новобранец два раза из десяти попадает с неполных пяти шагов в восьмиэтажное здание новой таможни!»
«Браво, говорит президент. Вот уж никогда не поверил бы»
Вообще то Мендоса с пяти шагов не попал бы и разу, но Потриен не может сказать об этом президенту, потому что тот велел бы немедленно распустить легион.
Сержант улыбается, смеется, сдвигает кепи на затылок и
И без всякого перехода его вдруг охватывает припадок бешенства. Издав дикий вопль, он с налившимися кровью глазами начинает сыпать проклятьями, трясет кулаками, швыряет на землю и топчет ногами свою трость, а потом на остатках дыхания шипит:
Хватит! Хватит! Негодяи отставить это Балет какой-то, еле бредут, шаркают ногами Ну, погодите сволочи!
Он запыхался. Мы тоже. И сержант и рота останавливаются, тяжело дыша.
На стене форта появляется какой-то тип, усаживается на ней верхом, потом вновь спускается во двор и поднимает на стену несколько дымящихся котелков.
Отставить, орет Потриен. Похлебка подождет. Еще не обед! Сначала для аппетита парадный шаг
И начинается Подбородок вперед, ногу не сгибать
Сейчас Потриен совсем другой человек. Готовый ударить коршун, крадущаяся к жертве рысь Присев на корточки, он всматривается в наши ноги.
А-а-а вопит он вдруг, показывая на одного из солдат. Шпион! Предатель, шпион! Я тебя раскусил! Переоделся! Ты старая арабская баба! Точно! Мужчина так отвратительно ходить не может! Отбивай шаг, сукин сын! Отбивай шаг, или я из тебя котлету сделаю Ать два! Ать два!
Пригнувшись, Потриен оббегает вокруг колонны и с другой стороны присматривается к нашим коленям. Кто-то теряет сознание. Его относят в сторону. Сержант качает головой.
И это солдат Парадным шагом, марш! Вперед И вновь он, пригнувшись, бегает вокруг нас.