Жил же себе спокойно...
Тяжело вздохнув, Драко уселся на кожаный диван. Неприятное и липкое чувство безысходности сдавливало внутренности, а мозги превращались в кашу. Но способность здраво мыслить ещё пригодится, если хочешь насладиться чужими тайнами.
А Драко не просто хотел... Желал. Всей душой. Желал так, что даже не понимал, почему это так важно для него.
Эта книга стала важнее всего.
«Не слишком ли много чести для вещи?» к слову, которую давно надо выбросить в мусорный ящик.
Но Драко не мог. Вновь и вновь он подавался собственной слабости и от того чувствовал себя никчёмным. А главное проигравшим.
И чему?!.. Или кому?.. Но правда неумолима: Малфой проиграл дневнику.
Дневнику Гермионы Грейнджер.
Это унизительно.
Потому что понимал: даже если он избавится от книги, от постыдных фантазий не скрыться. Они преследовали и терзали, стоило только закрыть глаза. Драко наслаждался ими и одновременно ненавидел.
Потому что воображал нечто несбыточное: его комнату, полумрак, каштановые волосы, струящиеся по хрупким плечам; бездонные карие глаза, бросающие вызов, и бесстыдно-привлекающие губы. Воздуха не хватало. Казалось, чья-то безжалостная рука сдавливала лёгкие. И Драко знал, кому она принадлежала.
Той, чьё имя когда-то было выведено на обложке красивыми буквами.
Он встал и распахнул окно, чтобы выветрить из сознания преследующее его наваждение. Усилием воли Драко старался вытеснить несвоевременные, непрошеные мысли. Сделал глубокий вдох и такой же выдох. Настойчивые видения ничего не значат, а всплывающие образы лишь тени в полутьме.
Драко падал. Он чувствовал это. Опять. Внутри всё стягивалось в тугой клубок, а на душе росла свинцовая тяжесть, и даже морозный декабрьский воздух не избавлял от навязчивых призраков. Они преследовали и тянули за собой.
Туда, где их можно коснуться.
И почувствовать бархат кожи. Провести пальцами вдоль позвоночника, снимая красное, почти ничего не скрывающее платье, алым огнем отгоняющее мрак. Притянуть к себе и поцеловать, пока сердце не остановится, оставляя лишь тело и ни с чем несравнимое желание. Растущее и такое острое, что, кажется, нервы рассекает Сектусемпра.
Драко не замечает, как подходит к столу. Скользит пальцами по его неожиданно теплой поверхности.
И почти слышит, как с каждым прикосновением видение произносит его имя. Выдыхает с полустоном, стоит избавить от лишней одежды, лишь бы увидеть Её...
Всю.
Не прекращая ласк и не давая выскользнуть, Драко касается
искушения даже взглядом, оттягивая момент особого удовольствия.
Неосознанно проводит пальцами по корешку зачарованной книги, ощущая необыкновенную гладкость.
А потом
Потом он приподнимает подбородок туманного образа, утопая в глазах, потемневших от взаимного желания. Очерчивает контур нежных губ, наслаждаясь их мягкостью
И наконец! сладостью.
Драко чувствует робкие касания языка. Не разрывая поцелуя, он хочет, чтобы два тела слились воедино. Кожа к коже. Нерв к нерву. Хочет прижать Её сильнее. Устроиться между ног. Очень медленно, плавно погрузиться в пьянящую теплоту, теряя остатки разума.
Драко забыл остановить время. А оно мчится. Летит. Сгорает, словно бумага в пламени. Как и он во всполохах алого платья, лежащего у девичьих ног.
Прошу тебя, шепчет она. Не сегодня.
«Пожалуйста», просит он, не думая. Мысленно и отчаянно. Иных слов не зная.
Именно сегодня.
Сейчас.
Пожалуйста, вторит он вслух, впиваясь пальцами в обнаженные бедра, почти осязаемые в эти мгновения.
И вдруг...
Щ-щёлк.
Тихий звук вырвал из забытья.
Драко не верил собственным глазам: книга неожиданно открылась. Сама. По какому-то неведомому волшебству.
Неужели дневник сжалился? Не-е-ет. Не может этого быть!
Драко элементарно смог. Сам того не ведая, он подобрал ключик не только к магическому замку, но и к чужой тайне.
Какой же он идиот!
Всё было до смешного просто. Оказывается, достаточно произнести «пожалуйста»...
Слово, которое Драко не говорил никому и никогда. Не вот так: искренне и вслух.
До сегодняшнего дня.
Потому что просить не в его правилах. Зато в его правилах брать заслуженное. Конечно, читать чужие дневники моветон, но уж слишком много было потрачено нервов и времени, чтобы идти на поводу у внезапно проснувшейся совести.
Взгляд блуждал по открывшейся странице, по плавному почерку и интимным мыслям, цепляясь за буквы, выстраивающиеся в слова:
«Он снился мне. Снова. Снова он. Снова там... »
Собственно, кто и где снился Грейнджер, Драко и ни пытался разобрать. Текст зачёркнут, замалёван, словно она пыталась скрыть правду и от себя тоже.
Взгляд сразу скользнул к концу страницы:
«Я не понимала, почему позволяю ему это. Не понимала и позволяла, позволяла, позволяла... всё. Я, кажется, стонала, впивалась в его спину ногтями, а в губы губами. И он целовал меня. Жадно и настойчиво, показывая, что я принадлежу только ему»
О, Мерлин.
Драко нечем дышать.
«А потом всё смешалось: стоны и вздохи. Приглушенные и не очень. Я чувствовала лишь дикое биение сердца, которое стучит в такт с моим. Вторит тихим эхом, отвечает, словно наши тела разговаривают друг с другом. Понимают без слов. Он снова произносит моё имя, так как умеет только он, властно и нежно одновременно. Меня опять бьет дрожь. Яркая и опустошающая. Такая необходимая...