Онцифор пожелал, чтобы Ждан переселился и совсем к нему.
Обидно стало Петриле, что последние денечки будут врозь с сыном, но Тудор сказал: «Так-то, брат, лучше Онцифор вольный, не то, что я, безопаснее Жданке будет у него, чем у меня, холопа. Я подневольный человек».
Петрило в ответ только вздохнул не хотелось признаваться даже Тудору, в какую беду он сам попал, но согласился со словами Тудора, что спокойнее будет Ждану у вольного мастера. Порешили, чтобы Ждан на следующий же день переселился к оружейнику, а Петрило пойдет с сыном, увидит своими глазами Онцифора, который отныне станет ему заместо отца, познакомится заодно Петрило с Онцифором.
На следующий день Жданко приступил к работе у оружейника. В каморе, где спал Онцифор (она же служила ему и мастерской), стояла наковальня, суживающаяся кверху, а на столе лежало множество неизвестных Ждану предметов.
Он подошел робко к столу, с боязливым любопытством дотронулся до клещей. Ему хотелось спросить у мастера, что делать с ними, для чего лежит точильный брусок, зачем оружейнику тесло (столярный инструмент) и куски дерева и так далее.
Топчется Ждан, берет в руки то одно, то другое, хочет спросить обо многом, но не смеет заговорить первый, а мастер, углубившись в работу, будто забыл о Ждане, не обращает на него внимания.
И стоит Ждан у стола без всякого дела, не знает, как и подступить к оружейнику. А тот вчера такой разговорчивый, приветливый сегодня молчалив, хмур, порой взглянет искоса на своего ученика, однако молчит по-прежнему. Жданко переминается с ноги на ногу, наконец ему становится невтерпеж. Он решается заговорить:
Что прикажешь мне делать, Онцифор?
Онцифор поднял на Ждана глаза и сказал строго:
Уж больно ты тороплив, малый! Приглядывайся! Когда надо будет, я тебе сам скажу!
И Ждан остался по-прежнему неподвижно стоять у стола.
Мастер ковал проволоку, время от времени поглядывая на своего ученика из-под нависших темных бровей.
Вот, малый, наконец обратился он к Ждану: Возьми кусок проволоки, да не так, клещами бери! закричал он на Ждана. Отсеки от этой проволоки несколько кусков, а куски сверни кольцами и свари их.
А как же они сцепятся друг с другом?
А ты не все кольца сваривай вплотную, часть колец пусть остаются разомкнутыми; свободные концы колец надо расплющить, в каждом из них пробить маленькое отверстие, для которого заготовь маленькие заклепки. После этого будешь сцеплять кольца. Делай так: каждое разомкнутое кольцо продевай в четыре сплошных. После этого концы его сводятся, а в отверстие вставляется заклепочка; таким образом соединяются пять колец и продолжается сцепление дальнейших колец, покуда не будет готова вся кольчужная рубашка. Много труда и времени занимает наша работа, сказал мастер, вот ты и займись пока этим делом, а я буду готовить шелом из цельного куска железа. Этот шелом и легче, и прочнее, чем тот, который ты видел на варяге, склепанный из четырех пластин.
Шлем.
Ждану было чему поучиться у Онцифора, который знал не только свое оружейное
БИТВА НА РЕКЕ АЛЬТЕ
Во всех землях, близких к Киеву, знали о надвигающейся опасности и готовились отразить ее.
Княжеские дружинники вытаскивали свои сабли и мечи, пробовали, достаточно ли они остры и крепки, примеряли кольчуги и шеломы. Конюхи выводили коней, показывали их знатным мужам, а те осматривали седла, стремена, похлопывали коней и гладили одобрительно по шелковистым упругим бокам.
Много было работы у оружейников!
Онцифор со Жданом так же, как и другие киевские мастера, редко отдыхали, а если и ложились, спали недолго: поднимались с рассветом. И снова, как накануне, в их землянках звенели кольчуги, лязгали железные полосы.
Киевский князь Изяслав и братья его Святослав черниговский и Всеволод переяславский сзывали воинов со всех концов своих земель; и повсюду, в больших и малых городах и городках, сходились на вече русские люди и мялись защищать родину всеми силами. Из сел и городов приходили в Киев смерды, вооруженные луками, топорами, короткими копьями, рогатинами и сулицами. Приходили они со своими десятскими и сотскими; стольный город стал похож на воинский лагерь.
Княжеский дружинник.
И тут впервые за все последнее время Жданка одолела тоска. Вот он уйдет на бой с врагами без отцовского благословения, и матери не увидит, и младших сестер и братишек, не простится ни с кем из своих. От этого становилось грустно и непрошенные слезы навертывались на глаза.
Онцифор приметил, что Жданко грустит, и самому стало жаль паренька.
«Дитя он еще», подумал Онцифор.
Ждан! Шел бы ты к Миронегу, повидаешься с дружком твоим Глебкой; чай, и ему грустно, сестренку одну оставлять в дому! Потолкуйте с Глебом, как воевать вместе будете с недругом.
И Ждан пошел к Софийским воротам, к Миронегову дому. Не успел подойти, как на крыльцо взбежала девочка лет восьми на вид, с тонкой светлой косичкой, в которую была вплетена синяя тряпочка.
Дома ли Глеб, Олюшка? спросил Ждан торопливо.
Жданушко! Вот ты и сам пришел, а я просилась у Глеба,
чтобы взял меня с собой к Онцифору в дом, чтобы мне проститься с тобой, а ты сам идешь к нам. Вот так ладно!