Стало быть, мне штрафные деньги придется платить?
Должно предполагать-с.
А почему же не заплачено в Опекунский совет? Разве денег не было?
Деньги были-с да и на другие расходы пошли.
А на какие именно?
На содержание господского дома, на покупку скота;
Василью Васильевичу известно-с; они распоряжались-с.
Глафира Ивановна вспыхнула.
Опять Василий Васильевич! Как вы мне надоели с вашим Васильем Васильевичем! Сколько раз мне приказывать вам не упоминать при мне имени Василья Васильевича! Особенно здесь, в собственной моей конторе. Знать его я не хочу, вашего Василья Васильевича. И Глафира Ивановна встала и несколько раз прошлась по комнате.
Садись и пиши, примолвила она вдруг, поравнявшись с секретарем. А вы слушайте.
Левон проворно сел за стол, схватил длинное перо, обмакнул самый кончик его в чернила и склонил голову на левый бок.
«План госпожи начала Глафира Ивановна. Левоново перо заскрыпело по бумаге. Всё имение разделить на четыре части:
Первую назвать вдовьим участком или опридчим и определить ее на содержание госпожи и дома ее.
Вторую назвать долговою частью и платить с нее проценты по долгам». Написал? спросила барыня.
По долгам, повторил секретарь.
«Третью часть назвать участком детским и определить ее на содержание Дмитрия Петровича.
Четвертую, наконец, назвать частью агрономическою и экономическою и доходы с нее употреблять на разные хозяйственные усовершенствования».
Усовершенствования, повторил секретарь.
Барыня обратилась к Кинтилиану и Павлу.
Слышали вы? спросила она.
Слышали, отвечали они в один голос. Секретарь поднялся.
А теперь подайте бумаги, какие мне подписывать нужно.
Кинтилиан направился было к окну за сафьянным красным портфелем, с которым он пришел из «Вотчинной конторы», но Глафира Ивановна остановила его восклицанием:
Ах, Мемориал! Я ведь и забыла Мемориал!
Кинтилиан вернулся на прежнее место, а барыня достала из кармана свою записную книжечку.
Да, кстати, начала она, еще не заглядывая в нее, я желаю знать, кто у меня в Бабкове при тамошнем господском доме дворником? Уж не Никита ли Голанец?
Точно так-с, возразил Кинтилиан.
Да не будет Никита Голанец дворником ни при Бабковском господском доме нигде. Он умер.
Бурмистр, секретарь и приказчик все трое невольно подняли головы.
Для меня он умер. Я заметила, что в какой деревне он живет, там у меня непременно пожар случится. При нем в Лисицыне флигель сгорел. Отставить его от должности дворника и отослать в какую-нибудь оброчную деревню.
Слушаю-с, ответил Кинтилиан.
А теперь посмотрим Мемориал. Барыня раскрыла записную книжечку и прочла громко: «Печатка». Да! Заказать в Туле печать с фигурою, изображающею время, и с надписью: «оправдает» и слово чтоб было вырезано ясно. Это я тебе поручаю, Павел.
Будет исполнено в точности, весело возразил Павел.
Я видела, прибавила Глафира Ивановна, приветливо взглянув на него, ты уже в саду распорядился: дорожки подчищены спасибо. Павел низко поклонился.
Рад стараться, сударыня-матушка, промолвил он.
Хорошо, хорошо.
Теперь второе: «Овес и сено». Четвертого дня был у меня сосед Иван Еремеич всего побыл два часа и кто его просил приезжать? На лошадей его вышло овса два четверика, четыре гарнца а сена пуд и двадцать фунтов. Это ужас! Спрашиваю, кто этим заведывает?
Дворецкий, промолвил Кинтилиан.
Вот ты и соврал: разве это дворецкого дело? Дворецкий домом заведывает, а не конюшней.
Овес и сено выдает начальник конного двора, поправился приказчик.
Кто такой?
Шорник Ипат.
Так ты Ипату овес и сено поручаешь!.. Такая важная статья у него на руках! А ты-то чего глядишь? Положим, ты сам фураж отвешивать не можешь всё же ты должен знать, сколько чего выходит. Никифор бы этого не сделал. Видно, мне и конный двор придется Павлу под команду отдать. Кстати, прибавила барыня, обратившись к Павлу, в какую деревню сослали Никифора?
В Валухино.
В Валухино Напомни мне о нем сегодня, Левон.
Теперь третье: «Спросить, почему послали не Алешку, а Федьку?» Да; желаю я знать, почему за мамзелью в Москву послали не Алексея, как было приказано, а безмозглого старика Федора?
Алексей оказался нужным в столярной.
Когда я что приказываю должно исполнять, а не рассуждать. Ты отменил мое приказание?
Никак нет-с.
Кто же?
Кинтилиан смутился и не отвечал.
Спрашиваю тебя: кто?
Кинтилиан разинул было рот и запнулся,
но взглянул на барыню.
Василий Васильевич изволили приказать, произнес он скороговоркой.
Опять! воскликнула Глафира Ивановна. Опять Василий Васильевич! О, это слишком! Везде, везде этот Василий Васильевич. Надо это кончить! Это невыносимо! И Глафира Ивановна сильно позвонила в колокольчик.
Вошел Суслик.
Ступай к Василью Васильичу и скажи ему, чтоб он сию минуту ко мне пришел; да скажи Аграфене, чтобы она мне принесла стакан воды.
Слушаю-с! воскликнул Суслик и исчез.
А вы, продолжала барыня, ступайте теперь все вон. Бумаги я подпишу после. И Глафира Ивановна снова принялась ходить по комнате.
И нужно вам было, Кинтилиан Андреич, опять про Василия Васильевича напомнить, право, заметил, выходя из передней, бурмистр Павел приказчику.