Машина переправляется на противоположный берег реки. Справа видны искореженные фермы взорванного гитлеровцами железнодорожного моста. Слева у пристани скопление барж, загруженных мешками с цементом. На взгорке у дороги новые щиты-плакаты: «Бойцы и командиры! Мы вступили на территорию Германии. Вперед на Берлин!», «Добьем фашистского зверя в его берлоге!». Агитаторы наши работают
Через три-четыре километра первый немецкий населенный пункт. Дорожный указатель: «Химмельсдорф».
Острокрышие дома под красной черепицей вытянулись вдоль широкого шоссе, идущего с востока на запад к линии мощных пограничных укреплений. В селе нет больших разрушений и пожаров. Обошла стороной его война. Только при въезде на пригорке и видели мы догоравший небольшой сарай.
Свернув с дороги, подъезжаем к сараю. Издалека он выглядит как мирное хозяйственное строение. Только в фундаменте из прочного камня глазищи амбразур для ведения фронтального и флангового огня. В стене пролом от нашего снаряда.
Заглянули в сарай. Под бронеколпаком валялись трупы гитлеровцев и разбитый пулемет.
Этим и свои
стены не помогли, покачал головой мой адъютант Винокуров.
Медленно едем дальше. Справа в палисаднике, у крайнего дома с поврежденным углом, умело замаскированный от наземного наблюдения двухамбразурный дзот. За другим зданием сгоревший вражеский танк. На некоторых домах остались следы пуль и снарядов.
Под деревьями у дороги стояли две наши автомашины, одна с радиостанцией. Около машин группа радистов, среди которых находилась женщина. Многие притоптывают ногами: сказывается холодный пронизывающий ветер.
Из какой части, какую задачу выполняете? спрашиваю их.
Штабная рация 35-й механизированной бригады, поставлена здесь как промежуточная для поддержания устойчивой связи передовых частей со штабом корпуса, доложил старшина Бурков, начальник радиостанции.
Как вас встретило местное население? Немцы-то хоть в селе есть? Наверное, чертом смотрят и носа не высовывают на улицу?
А их никого здесь нет. Все убежали, остались только коровы. Слышите, мычат с голодухи, к тому же не доены, отвечал Бурков.
А зря они нас так боятся. Видно, судят по своим бандитам, вступил в разговор, один из радистов. А мне вон скотину и то жалко. Пойду в сарай, отвяжу коров и выпущу во двор к стогу сена, пусть сами кормятся.
Я одобрил хозяйское намерение бойца.
Зашли и мы во двор. Ни лошадей, ни повозок в сарае не оказалось. Стоявшие в стойлах черно-белые коровы, увидев людей, подняли тоскливый рев. Наши бойцы принесли им сено.
В следующем селе развернули свою работу бригадные медики. Село тоже оказалось пустым. Или немцы поверили Геббельсу, или их насильно заставили эвакуироваться. И все-таки правда о человечности, гуманности советского воина взяла свое, победила. Через два-три дня мы уже видели в немецких городах и селах местных жителей.
Все чаще стали попадаться населенные пункты, дома которых сплошь и рядом были увешаны белыми полотнищами, обозначавшими капитуляцию. Правда, иногда из-под этих простыней, скатертей внезапно открывался по нашим войскам автоматный и пулеметный огонь. Тогда вступали в силу законы боя. Коварство и вероломство не оставались для гитлеровцев безнаказанными.
Поведение наших бойцов было безупречным. Воспитанные Коммунистической партией в духе советского патриотизма и пролетарского интернационализма, они не поддались чувству слепой мести. Великодушием, благородством, гуманизмом советского солдата и офицера можно было только гордиться и восхищаться.
Вернувшись в тот день на КП армии, я доложил по телефону о своих впечатлениях начальнику политуправления фронта генерал-лейтенанту С. Ф. Галаджеву. Он выслушал внимательно, а затем стал расспрашивать обо всем подробно, интересовался даже деталями. Он выразил удовлетворение проведенной нашими командирами и политработниками партийно-политической работой, в то же время предупредил, что в случае проявления каких-либо эксцессов по отношению к мирному немецкому населению их необходимо немедленно и твердо пресекать.
Но ни к каким мерам нам не потребовалось прибегать. Тот факт, что немецкое население в основном прекратило бегство на запад и оставалось в городах и селах, мы оценивали как положительное явление. Значит, гражданские немцы, кроме всего прочего, потеряли веру в лживую геббельсовскую пропаганду, беспрестанно пугавшую их вымыслами о «большевистских зверствах». Она окончательно была подорвана, когда наши воины стали оказывать помощь голодающим и оставшимся без крова детям, старикам и женщинам.
Не завоевателем ступил наш воин на немецкую землю. Он пришел сюда только чтобы покарать тех, кто принес многим народам неисчислимые беды и страдания.
Танки выходят к Одеру
«Солдаты Восточного фронта! говорилось в воззвании. Вторую неделю мы ведем тяжелую борьбу с продвигающимся вперед противником. Глубокие вклинения Советов возникли благодаря продвижению бронированных боевых групп. Они должны быть немедленно устранены. Не дайте обмануть себя потерей территории! У командования есть ясный план. Оно держит в руках управление