О! А я, может, быть кучу подвигов совершил. Я же мог? Мог. Ну, вот! Государь меня, значится, в рыцари и посвятил, потому как я самый что ни на есть геройский герой. Супергерой. Супергеройский супергерой.
Блин, не прокатит. Про содержание самих подвигов ещё можно сказать, что они все насквозь секретные, а вот почему я тогда до сих пор всего лишь прапорщик, тут я даже наврать ничего не смогу. И, кстати, кто тут у нас сейчас за Государя? Пётр Алексеевич или кто там после него был? Блин! И вот какого хрена я историю в школе не учил? А?
А год-то у них тут сейчас какой? Хоть бы это как-нибудь выяснить.
Из этих невесёлых размышлений меня вывел наш извозчик:
Вашзурядство, господин прапорщик, а верно ли сказывают, будто пластуны весь день под водой через соломинку дышать могут?
Правда, только не через соломинку, а через камыш, ответил я и, не придумав ничего более подходящего, добавил: В полпальца толщиной.
Извозчик разочарованно вздохнул и больше уже ничего не спрашивал.
Андрей Иванович, а правда, будто пластуны такими ухватками владеют, что и безоружные против сабли выстоять смогут? подхватил тему Алёшенька.
Как прикажите ему ответить? Сказать, что «Да», проверять полезет, а против сабли приёмов не знаю. Против ножа, против палки, против топора, против автомата со штыком справлюсь, а сабли У нас же с саблями никто не ходит, вот и не надо было.
Если же, наоборот, сказать: «Нет», то ещё, чего доброго, уважать перестанет, а этого мне сейчас совсем не нужно. Что ж, когда не можешь дать однозначный ответ, дай неоднозначный:
Не все. Я вот, например, совсем безоружный не рискнул бы, но если лопатку мою за оружие не принимать, то с ней я, скорее всего, против одного с саблей выстою.
Похоже, и этого поклонника я потерял. Во всяком случае, некоторая тень разочарования на лице у подпоручика промелькнула. Надо восстановить авторитет:
Но вот если и противники тоже безоружные будут, тогда троих легко раскидаю.
Не впечатлило людей. Надо было побольше сказать, пятерых или вообще семерых. А троих у них тут, наверное, любой дурак раскидает. Ладно, мне ведь, в сущности, особой необходимости-то и нет развлекать их. Я же с ними только до утра. А дальше они сами по себе, а я сам по себе.
И, кстати, надо им карту как-то втюхать, а то, сдаётся мне, не будет у меня на неё других покупателей. Хотя, покупатели-то, может быть, и найдутся, только
искать их придётся самому. Что характерно, искать долго и упорно, теряя при этом драгоценное время. А этим карта, вроде бы, сейчас уже нужна стала. Тем более, что у них и род занятий как раз профильный, и задание соответствующее. Не продешевить бы ещё.
Андрей Иванович, побывать в других странах, пускай даже и во враждебных, это же, должно быть, очень занятно, прервал мои размышления подпоручик. Отчего же Вы службу такую интересную оставили? Я бы, наверное, всю бы жизнь так служил.
Так, и почему же я службу оставил? Правду говорить нельзя. Даже в обработке она очков мне не добавит. Что же тогда наврать?
В смысле, что придётся именно врать, я не сомневался, ситуация, знаете ли, вынуждает. А вот что именно врать, вот в чём вопрос?
Так уж жизнь сложилась, развёл руками я. Ещё раз простите, но подробностей не расскажу.
Всё секретничаете, господин прапорщик? вступил в разговор командир маленького отряда. Сами помощи просите, да ещё в таком деликатном деле, как выправление документов, и сами же ничего о себе не говорите. Странно это. Не находите?
Умный он. И подозрительный. В смысле, подозревает меня. Это как раз понятно, я бы на его месте такого мутного типка, как я сейчас, тоже подозревал бы, но делать-то что?
Дражайший Роман Елизарович, начал я из далека, чтобы собраться с мыслями. Ну, что Вы, право слово? Вы же как никак человек военный должны понимать секретность, она такая, не я её придумал. А про некоторые тайны скажу Вам так: они настолько страшные, настолько не подлежат разглашению, что при угрозе попадания не в те руки обязаны умирать вместе с секретоносителем. В данном случае со мной.
Поручик покосился на меня с некоторой усмешкой:
То есть Вы скорее умрёте, чем расскажите нам свою историю? Я правильно Вас понял, господин прапорщик?
Я улыбнулся в ответ:
Да. Но у медали есть и другая сторона. Если я Вам поведаю правду, то убивать придётся уже вас. Всех, кто окажется посвящён в тайну. Всех. Ну, разве что кроме этих, я указал рукой на Данилыча, который со своими спутниками в этот самый момент въезжал на вершину очередного холма. А может, и их тоже. Вы уверены, что желаете стать секретоносителями на таких условиях?
Вот так значит? усмехнулся поручик. Выходит, что историю Вашу мы не услышим. Жаль, жаль. Но платить своей жизнью за рассказы о Ваших странствиях я покуда не готов, знаете ли. А ты, Алёшка, как смотришь на такую цену за повествования о путешествиях господина прапорщика?
Означенный Алёшка хмыкнул, повертел головой, типа осматривая местность, потом выдал:
Я, признаться, рассчитывал сегодня послушать о загадочной жизни пластунов, но не для того, чтобы меня после этого сразу же убили. Нет-нет-нет, господин прапорщик, оставьте свои секреты при себе. Глядишь, они когда-нибудь и пригодятся более любопытным людям. А уж меня увольте.