Я покрылся пóтом. Колени задрожали.
Сконцентрируйся на Нижнем Даньтяне, учитель указал на область ниже пупка. Я выполнил указание, и боль в мышцах приутихла.
Пять минут.
Ноги пылали.
Восемь минут.
Немного опустив зад, я тут же получил по нему легкий удар ногой.
Не хитри.
Дрожь шла по всему телу.
Девять минут.
Зубы застучали.
Три два один. Стоп!
Я повалился на землю. Легкие, казалось, вот-вот взорвутся. Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Ты в порядке? спросил учитель.
Я кивнул.
Обучение боевым искусствам это долгое и трудное путешествие. Если хочешь, можем остановиться прямо сейчас.
Нет, запротестовал я.
Сегодня ты удерживал стойку всадника десять минут. Завтра время увеличится. Ты уверен, что хочешь продолжать?
Да, сифу Тань, чтобы подчеркнуть свою решимость, я использовал традиционное обращение ученика к учителю.
Хорошо, учитель явно был доволен. Стойка всадника основа боевых искусств. Для любого удара рукой или ногой нужен прочный фундамент. Крепкий корень дает силу и подвижность. А теперь я научу тебя первым трем движениям «тигровой лапы». Это упражнение развивает силу хватки.
Остаток утра я усердно упражнялся в этих трех движениях.
На следующий день я пришел в котельную со смешанными чувствами благоговейным трепетом перед стойкой всадника и радостным предвкушением «тигровой лапы». Удерживать позицию было невыносимо трудно, и, как и обещал господин Тань, длительность увеличилась на одну минуту. На протяжении следующих нескольких занятий мое рвение неуклонно убывало. Уже один только путь от дома до котельной вселял в меня ужас, и я больше не преодолевал это расстояние бегом. Я стремительно падал духом и в глубине души начал сомневаться, действительно ли господин Тань мастер боевых искусств или же просто жестокий шутник.
На одном из занятий учитель изменил привычный распорядок и попросил меня пройти в котельную. Там он велел мне взять топор, стоявший у стены, а сам стянул с себя рубашку.
Ударь меня со всего маху прямо сюда, сказал господин Тань, указывая на грудь.
Сперва я подумал, что это шутка, но учитель смотрел на меня очень серьезно. Я не знал, что делать.
Не беспокойся, ты не причинишь мне вреда, заверил он.
Я поднял топор и крепко сжал рукоятку.
Бей как следует.
Я ждал, что учитель передумает, но он настаивал на своем. Наконец я размахнулся и ударил. Удар пришелся прямо в грудь, и было такое ощущение, будто я бил не живую плоть, а какой-то твердый предмет. Лезвие вонзилось в грудину. Господин Тань сохранял невозмутимость, я же не на шутку перепугался и поспешно выдернул топор, надеясь свести к минимуму возможные повреждения. Однако из грудины мастера не выступило ни капли крови. На месте удара осталась лишь белая полоска, которая бесследно исчезла всего за несколько секунд.
Еще разок, скомандовал учитель.
Я недоверчиво поднял топор и на этот раз ударил сильнее. Результат был тот же самый.
Давай еще раз, бей изо всех сил.
Уже без страха я размахнулся и ударил, вложив в удар все свою мощь.
И последний раз.
Я ударил. Учитель надел рубашку и сказал:
Пойдем со мной.
Мы вышли в сад, и учитель подвел меня к сандаловому дереву, росшему позади котельной. Он указал на ствол: на коре зияли четыре отметины от топора, сочащиеся свежим соком.
Вкладывай в практику всю свою душу и свершится чудо, изрек мастер.
Так во мне возродилось желание упражняться в стойке всадника. Продолжительность выполнения этой практики сифу Тань постепенно увеличил до двадцати изнурительныих минут. Чтобы тело сохраняло неподвижность, он ставил мне на бедра чаши с водой, а под задом зажигал палочку благовоний.
Я учился терпеть мучительную боль.
Недели через три я, как обычно, пришел с утра на занятие и принял уже привычную стойку. Спустя десять минут я испытал приятное чувство в области ниже пупка в том месте, на котором советовал концентрироваться сифу Тань, Нижнем Даньтяне. Это ощущение опустилось, разлилось по моим ногам, и жжение в мышцах утихло. Тело становилось легче и легче. Казалось, что я безо всяких усилий скачу на невидимой лошади. Затем покалывание в Нижнем Даньтяне усилилось, и я впал в транс.
Когда я вышел из этого состояния, солнце сияло уже высоко в небе, а передо мной стоял учитель.
Цзихуэй, ты простоял в стойке всадника четыре часа, сказал он с неподдельной радостью.
С этого дня я мог подолгу удерживать стойку всадника и не уставать, и по всему телу неизменно разливалось приятное ощущение. Удержание стойки в течение часа и более доставляло мне огромное удовольствие. Так прежде ненавистное упражнение стало моим любимым.
Примерно в это же время мама что-то заподозрила.
Куда это ты уходишь каждый день в такую рань? спросила она.
На пробежку и сделать утреннюю гимнастику, я помнил о данном учителю обещании хранить тренировки в секрете.
А как же твое?
Мама, я сейчас хорошо себя чувствую, сердце больше не болит.
Но она явно не очень-то в это поверила.
На следующий день я сказал сифу Таню об этом разговоре.
Попроси родителей вечером зайти ко мне в котельную. И приходи сам.