Из его уст льётся мёд, но в мимике и голосе я улавливаю явное напряжение.
Я хотел бы просить помощи, но не для себя, а для детей из Лютого леса, отвечаю, подходя ближе. Я говорю о тех, кого зовут «лесной братией». Скоро зима, если им не помочь, то они не выживут.
Жрец вздрагивает. Его пальцы сжимают тяжёлый медальон на груди. Мне это не нравится. Он словно бы пытается что-то скрыть от меня.
П-почему вы пришли именно ко мне? спрашивает он удивлённо и как будто даже возмущённо.
Потому что Керкус учит милосердию, я лишь развожу руками. Как по мне, ответ очевиден. Разве это немилосердно помочь тем, кто остался без родителей?
Жрец кривит губы в усмешке.
Этот пункт применим лишь для приличных людей, отвечает он, отводя взгляд. А не для дикарей, воров и безбожников.
Во мне закипает злость. Я в два шага сокращаю расстояние между нами и едва не хватаю этого хмыря за его позолоченное одеяние. В самый последний момент мне удаётся сдержать себя. Даже если он подлец, я не должен уподобляться ему.
Берта и её братья не выбирали свою судьбу! говорю я, сжимая кулаки.
Жрец лишь пожимает плечами, не скрывая своего презрения. И мне вдруг всё становится ясно: этот человек, что должен проповедовать милосердие, сам лишён его напрочь. Он погряз в собственных грехах: злости, жадности, гордыне.
Отворачиваюсь и выхожу из храма, ощущая в груди неприятную пустоту. Я надеялся, что хоть здесь найдётся место доброте. Но, похоже, я ошибался. Придётся мне отыскать другой способ помочь Берте и её братьям.
***
Я снова ловлю её. Рыжая лисица крадётся между прилавками, ловко прячет что-то под одеждой, думая, что останется незамеченной. Но я уже знаю её повадки. Берта быстрая, но не настолько, чтобы ускользнуть от моего взгляда. Стоит ей сделать ещё шаг, и я перехватываю её за шиворот, поднимая в воздух, будто она ничего не весит.
Опять ты, произношу я, притягивая её к себе.
Отпусти меня, орк! Берта извивается в моих руках.
Её тонкие пальцы впиваются мне в запястья, но боли я не чувствую. Эта девушка куда сильнее, чем кажется на первый взгляд. Но всё равно она лишь своенравная кошка в моих руках. Кошка с огненной шерстью и колючими когтями. Я вздыхаю и закидываю её себе на плечо, словно мешок с зерном.
Эй! Берта возмущённо колотит кулаками мне по спине. Немедленно отпусти меня, окаянный!
Ага, конечно. Чтобы ты опять сбежала? ухмыляюсь, шагая в сторону поста охраны.
Она продолжает извиваться, но я не обращаю на это внимания. Кажется, рынок привык к таким сценам, и никто особо не удивляется, видя, как я в очередной раз тащу эту девчонку подальше от любопытных глаз. Люди расходятся, освобождая нам дорогу. Некоторые торговцы кивают мне: мол, молодец, поймал воровку. Но я не чувствую гордости. Только беспокойство.
Пост охраны встречает нас запахом перегоревшего фонарного масла. Я ставлю Берту на пол и закрываю за собой дверь.
Хочешь, чтобы я снова обыскал тебя? спрашиваю я, тесня её к стене. Иначе зачем бы тебе раз за разом попадаться мне на глаза?
Берта краснеет до кончиков ушей. Прикусывает губу, но всё равно смотрит на меня с вызовом.
Всё не так! отвечает она с дрожью. Мне совсем не нравится то, что ты делаешь.
Я делаю шаг вперёд, протягиваю руку. Берта зажмуривается, будто готовится к худшему. Но вместо того, чтобы лезть в её карманы, я медленно провожу пальцами по щеке, смахивая прядь медных волос.
Ты дрожишь, говорю я тихо. Это страх или предвкушение?
Чушь, огрызается она, но не отстраняется. Ты мне просто противен!
Я улыбаюсь. Её слова совсем не совпадают с реакцией. Я поднимаю её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза, и тут же ловлю её губы и целую. Берта замирает и, наконец, поддаётся мне. Её тело перестаёт сопротивляться и расслабляется. Я прохожусь широкими ладонями по её тонким плечам и спине. Не спешу, потому что знаю, что Гонзо и Крог нескоро вернутся на пост.
Берта судорожно выдыхает и прикрывает глаза, подставляясь будто кошка под мои прикосновения.
Такая красивая и нежная. Такую хочется любить и баловать. Я опускаюсь на стул рядом и усаживаю её на колени. Она поначалу дёргается в смятении, но потом понимает, что так проще для нас обоих. Так мы можем целоваться, не беспокоясь о разнице в росте. Так мы можем чувствовать жар наших тел сильнее.
Почему я всё время думаю о тебе вздыхает она, повиснув у меня на шее.
Я не отвечаю, лишь целую её в веснушчатый нос, а после забираюсь руками под рубаху. Сжимаю её небольшую грудь, ласкаю затвердевшие соски. Берта вздрагивает. Начинает неосознанно тереться своей промежностью о мой стояк. Я раздеваю её полностью и приспускаю свои портки. Берта чуть смущённо взбирается на меня снова и прижимается ко мне. Теплые ладони обхватывают напряжённый ствол. Ласкают его старательно. С минуту я наблюдаю за этим заворожённо.
Её кожа, такая светлая, нежная. От неё пахнет дымом и лесом. От каждого её прикосновения, у меня голова кругом. Мои руки смело блуждают по её телу. Гладят, сжимают, массируют. Когда я касаюсь её цветка, Берта слегка напрягается.
Не бойся, я не посмею причинить тебе боль, шепчу я, поглаживая её успокаивающе.