Во всём мире есть только один человек, который может пройти мимо одного из моих защитных щитов и просто войти в этот дом.
Только один.
Глава 2
Аурелия
В панике я выбегаю из ванной в свою крошечную гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как распахивается входная дверь и через неё проскальзывают двое отцовских лакеев. Я застываю, примерзнув к месту, когда две женщины, жилистые и сутулые, одетые в черные пальто и черные джинсы, проверяют мой дом на наличие угроз, глядя куда угодно, только не на меня. У обеих губы накрашены чёрной помадой, а глаза густо подведены чёрным придворные змеи моего отца предпочитают стиль гранж. В принципе, анималия всегда любят одеваться в соответствии со стилем своего ордена, и обычно можно определить, что за зверь перед вами, только взглянув на явные признаки:
Львы всегда носят длинные волосы, часто заплетенные в косы; и самцы, и самки.
Орлы и другие птицы выбирают колючие прически, ирокезы и нечто подобное.
Волки любят джинсовую ткань на религиозном уровне, а их мужчины всегда носят короткие бороды.
Отчасти это делается для того, чтобы другие животные могли быстро понять, с кем они имеют дело. В основном мы можем определить это по запаху, но человеческие духи и другие противоречивые запахи в общественных местах затрудняют процесс.
Высунув языки и пробуя воздух на вкус, как полудикие рептилии, прислужницы моего отца подходят и располагаются по обе стороны от моей входной двери.
Я стою лицом к ним, и не верю своим глазам, когда следом входят двое высоких мужчин телохранители, судя по пистолетам, которые они открыто носят на поясе. Мужчины бросают на меня насмешливый взгляд, прежде чем заключить женщин в «скобки» и встать у стены, скрестив руки на груди и подняв взгляд поверх моей головы.
Мое сердце грозит выпрыгнуть прямо из грудной клетки.
Это очень плохо.
Он пришел сам, со всей своей свитой словно я какой-то иностранный придворный, а это официальное заседание. Тревожные звоночки громко звучат в моей голове. Либо у него есть для меня последняя важная работа, либо что-то гораздо худшее.
Я не всегда боялась его. Он был хорошим отцом, когда возлагал на меня большие надежды. Но в тот же день, когда раскрылась моя анима, он за считанные минуты превратился из любящего отца в жестокого надсмотрщика.
Возвестив о своем присутствии, следующим входит мой отец, размашисто шагая сквозь дверной проём в черных ботинках военного образца. Он похож на призрак мужчины, слишком высокий и слишком худощавый, со впалыми щеками, глубокими тенями под глазами как будто Королевская кобра взвалила на его плечи какую-то огромную мировую ношу. Но я знаю лучше. Такова была сила черной магии, и он использовал ее как наркоман. Я полагаю, мы немного похожи: мне достались оливковая кожа и темные волосы с его стороны семьи, и я похудела из-за своей диеты, состоящей из лапши быстрого приготовления и редких поптартов.
Я не видела отца целый год прислужники присылали мне его распоряжения, но он ничуть не изменился с прошлого раза.
Эти черные глаза пристально смотрят на меня, словно за мной охотится хищник, и мне хочется зарыться в землю и никогда больше не попадаться в поле его зрения. Я не могу не заметить, что он стоит прямо на пороге, как будто ему слишком противно заходить дальше. Судя по всему, входить должным образом ниже его достоинства. У меня осталось всего две недели до того, как я исчезну из его жизни. Он не мог просто оставить меня в покое?
Аурелия, от его голоса у меня по спине пробегают мурашки, и я подавляю дрожь.
Отец, я киваю, сохраняя невозмутимость и в голосе, и на лице.
Обе приспешницы недовольно зашипели из-за того, что я не обращаюсь к нему с почтением «Ваше величество». Будь я любым другим человеком, это потребовало бы наказания в виде смертельного удара или, в стиле Змеиного Двора, медленной казни с помощью яда. Ему не нравится, когда я называю
его «отец» или «папочка», потому что я не могу быть его дочерью. Но в мире, где от меня ожидают полного подчинения, называть его «отцом» это единственный акт неповиновения, который я себе позволяю.
Единственный признак его недовольства подергивание уголка рта, когда он поднимает руку, чтобы успокоить своих отмороженных прислужниц. Образ справедливого и доброжелательного правителя.
Ты в порядке? резко спрашивает он.
Его глаза клинически обшаривают мое тело в поисках признаков инвалидности или болезни. Мрачное присутствие отца накрывает меня, как тяжелое одеяло, и я подавляю желание неловко поерзать. Я хочу, чтобы он ушел из моего пространства и из моей жизни. Теперь я совершеннолетняя и не являюсь частью его Двора это, конечно, означает, что у меня есть некоторая автономия. Теперь есть на что опереться.
Я в порядке, подтверждаю я и во внезапном порыве несвойственной мне храбрости говорю: Что тебе нужно, отец? Мне нужно приниматься за работу.
Он делает один шаг вперед, и от этого движения мое сердце пропускает несколько ударов. Ничего не могу поделать со страхом, поднявшимся во мне, и мне так стыдно за себя, когда я делаю прискорбный шаг назад.
Черные глаза вспыхивают из-за моего очевидного поведения добычи.