Интересно, а от всех сорока я бы умер? И если уже двадцать девятый иерей должен был попасть в мою комнату, то чем бы занимались оставшиеся одиннадцать? Завели бы светскую беседу? Или, заставив исповедоваться напоследок, размеренно, по всем правилам этикета, сожрали?
Дурацкие мысли, как ни странно, успокаивали. Я наконец-то уснул под стоны, шепоты, скрежетание и стук со всех сторон.
А проснулся от того, что услышал, как ручка вновь проворачивается на этот раз со щелчком, до конца
и дверь резко открывается, со зловещим шорохом проезжая по соляному барьеру.
Я стиснул зубы и приготовился драться голыми руками. Но в дверном проеме, залитый лучами уже взошедшего солнца, стоял Феликс. Рукава его светлой толстовки были испачканы кровью, в руке он сжимал кинжал, с которого на паркет капало что-то темное. А еще от него сильно пахло речной водой будто он как следует поплескался в Неве, используя наросшие на каменные ступени склизкие водоросли в качестве мочалки.
Фух, живой. Как ты себя чувствуешь? выдохнул Рыбкин, отбрасывая кинжал куда-то за спину и входя.
Я ответил ему затравленным взглядом. Оценив мое состояние, Феликс прошел к окну и распахнул его во всю ширь. В комнату тотчас влился свежий ветер, пахнущий мёдом и листвой, и заставивший меня слегка расслабиться.
Я посмотрел на толстый слой пепла, который за ночь появился на моем карнизе. На такой же слой пепла за дверью в гостиной. На бывшего прежде белым, а теперь ставшего багряным ловца снов, и на черные цифры «29», которые появились у меня на левом запястье. Они выглядели, словно татуировка, но определенно ею не являлись.
Блин, как некрасиво, в итоге только и сказал я. Никогда бы сам такое не набил.
Мозг отказывался думать о чем-то более серьезном. Феликс от удивления хохотнул.
Да ладно. Вроде неплохо выглядит. Считай сувениром со своей принудительной инициации.
Магия все-таки существует, да? невпопад спросил я, поднимая на него усталый взгляд.
Рыбкин сочувственно посмотрел на меня.
Существует. Определенно.
Я замолчал, боясь дальнейшими вопросами раздвинуть стены своего познания так широко и быстро, что все строение личности окончательно навернется.
Давай ты оклемаешься после безумной ночи, а потом мы как следует поговорим, ободряюще потрепал меня по плечу Феликс, и сережка в виде поднятого большого пальца сверкнула у него в ухе.
***
Вскоре мы сидели в гостиной. До этого я пытался оттереть цифры «29» под душем, но добился только того, что кожа на запястье покраснела и теперь чесалась.
Феликс устроился на другом конце дивана с коробкой пишмание в руках и терпеливо ждал вопросов. Их у меня было множество. Задавая первый, я чувствовал, как сжимается сердце.
А Анну ты смог спасти? спросил я.
Рыбкин покачал головой. Не успел я испугаться (неужели нет?..), как он пояснил:
Её не нужно было спасать. Она не жертва, а колдунья-преступница, которая пыталась превратить тебя в корм для своих проклятых слуг.
Я расширил глаза, и Феликс продолжил:
Анна предложила сделать общее фото и закопать его на кладбище с единственной целью дать сорока иереям твой след, чтобы они могли съесть тебя. Эти иереи служат ей, и она кормят их людьми, потому что человеческая плоть их основная пища.
Так легенда о священниках не лжёт? Советские власти и правда ну
Нет, Феликс покачал головой. Это прапрадед Анны создал себе сорок проклятых кукол (так называются подобные сущности), а потом приковал их к кладбищу и начал потихоньку распространять историю о призраках. Анне они перешли по наследству. Частая история в магических родах, особенно тех, что увлекаются тёмными техниками.
Я моргнул.
Но Зачем распространять легенду?
Во-первых, вера людей сама по себе подпитывает силой объекты этой веры: страх, интерес, даже сомнение все помогало иереям оставаться в нашем мире, а не распадаться на атомы. Во-вторых, начали появляться такие, как ты: любопытные воробушки, клюющие на загадки и сами приходящие в ловушку. Очень удобно. Скажи мне, горе моё, зачем ты согласился проводить какие-то подозрительные манипуляции на старом кладбище с незнакомой девицей?
Чтобы убедиться, что магии не существует, протянул я.
Рыбкин вытаращился на меня, потом шлепнул рукой о лицо и наконец рассмеялся.
Какая ирония.
Да уж. Охренеть какая ирония, иначе не скажешь.
Мокрые волосы, казалось, вот-вот зашевелятся на затылке что за безумие происходит в моей жизни? Я прикрыл глаза и попробовал подышать «квадратом», чтобы успокоиться.
Окей, признаюсь. В душе я не только пытался оттереть цифры «29», но еще и профилактически бился головой о кафельную плитку и рычал. Магия все-таки существует. Существует. Существует.
Два месяца я старательно убеждал себя в обратном. Условно говоря, смотрел на черную стену и доказывал себе, что она белая ведь такой ее видят остальные. А теперь мне сказали: «Нет, чувак: ты окей, ведь она все-таки черная». Я в замешательстве. Мои чувства словно перемололи в блендере. Явно потребуется время, чтобы принять эти правила игры окончательно.
С другой
стороны, приятно иметь какую-то определенность: итак, я не псих.
Я поелозил на месте, прежде задать следующий вопрос: