Затем из дверей главного корпуса появлялся кто-нибудь из помощников главного тренера, пересчитывал футболистов уже в автобусе, говорил, что все в сборе, и тогда последним по-наполеоновски отважно и в то же время отрешенно по ступенькам поднимался Тарханов.
Человеку, не имеющему к команде непосредственного отношения, попасть в экипаж на предматчевый рейс практически невозможно. Я во всяком случае знаю не более двух-трех таких случаев. Да и место чужаку в салоне будет найти непросто, потому что все до одного сиденья расписаны. Не с помощью табличек, конечно, а в уме у каждого пассажира: ведь все - футболисты, тренеры и технический персонал команды имеют в автобусе свое место, и эта традиция соблюдается почти незыблемо.
Впередсмотрящим всегда едет "главный". По правую или левую сторону от него - в зависимости от установленного порядка - второй тренер или кто-то из руководства клуба. Дальше - начальник команды, другие тренеры, медицинская бригада, администратор, пресс-атташе, видеооператор и только потом - футболисты. В ЦСКА какую-то закономерность в их расположении было найти трудно, но "старики" больше тяготели к местам на "галерке". Там были свои преимущества на обратной дороге, после игры, но об этом разговор позже.
Едва автобус выехал на шоссе и набрал скорость, первое, что поразило воображение, это почти гробовая, гнетущая тишина внутри него. Как выяснилось позже, у Александра Федоровича была традиция выезжать на матчи в почти абсолютном безмолвии, которую он унаследовал еще из "Спартака". Романцев тоже не любит лишних звуков в дороге, полагая, что они могут помешать футболистам сосредоточиться только на предстоящей игре.
Прямо скажу, странная традиция. И тем более непонятная для моих жизнерадостных бразильцев, привыкших у себя на родине в таких ситуациях и послушать музыку, и попеть, и, наоборот, как можно больше отвлечься от мыслей о сопернике. Помнится, на первых порах они все забывали о запрете "главного", но как только начинали разговаривать даже вполголоса, кто-то из соседей обязательно шикал на них, приставлял указательный палец к губам -мол, смотрите, а то сейчас докудахтаетесь!
Вскоре, однако, я стал замечать, что половина команды игнорирует требование начальника думать только об игре, потихоньку слушая музыку на плейере через наушники, читая книгу или газету, просто глазея в окно. Последним занятием больше других увлекались любвеобильные Леонидас и Самарони, и как только за оконным стеклом появлялся достойный объект для наблюдения, оба таращили в ту сторону глаза и вертели головами как на шарнирах. Их примеру, конечно, следовали и другие парни, со знанием дела поднимавшие затем большой палец вверх: "Да, эта на твердую четверочку потянет!"
В то же время другие действительно осознанно настраивались на матч, их легко было опознать по серьезным лицам и задернутым шторкам на окне.
Иногда кому-то
из тренеров и технического персонала, в том числе и мне, приходилось перегонять на стадион автомобиль того или иного игрока, чтобы ему после игры не надо было возвращаться за ним на базу. В этом был, конечно, какой-то риск быть пойманным по дороге гаишником, но владелец машины заблаговременно снабжал тебя правами и техпаспортом, давал полную свободу действий, так что оставалось не отстать от клубного автобуса и наслаждаться ездой, в большинстве случаев, на классном авто. Кстати, в отличие от остальных - с музыкой.
Тем не менее мне всегда больше нравилось ездить вместе с командой. Было в этом какое-то особое чувство причастности к большому делу, которое нужно многим и многим людям. Поэтому, когда автобус сворачивал с Волоколамки на Ленинградский проспект и на горизонте появлялся стадион "Динамо" (а ЦСКА именно там проводил тогда свои домашние матчи), сердце начинало биться в груди радостно и в то же время взволнованно, будто не ребятам, а мне самому предстояло через полтора часа выйти на легендарную арену в Петровском парке, на трибуны которой с раннего детства меня приводил мой отец, большой знаток и ценитель футбола.
Фанаты, ОМОН и семечки
Со временем, однако, мои болельщицкие ощущения стали уступать место другим, более профессиональным, что ли, поскольку судьба предоставила мне редкую возможность взглянуть на футбол как бы изнутри.
Первое, что я уяснил для себя, когда начал приезжать на стадион вместе с командой за полтора-два часа до игры, - это то, что футбольная арена оживает много раньше времени, указанного в афишах. Даже если оставить за кадром неприметную для большинства любителей футбола работу служащих стадиона по подготовке к матчу, включающую укатку газона, нанесение разметки на поле, наладку радиосвязи и многое другое, признаки предстоящего действа легко заметить и за стенами футбольного храма.
Первые группы фанатов начинают стекаться к окрестностям стадиона как раз часа за два до начала игры, хотя если матч принципиальный, вроде какого-нибудь московского дерби, то и того раньше. Как правило, это подростки лет 15-16, которых легко распознать по яркой клубной атрибутике: шарфам, кепочкам, флажкам. Для доброй половины из них ранний приход к месту спортивного состязания связан с желанием насладиться общением с коллегами по фанатскому братству, поискать приключений и, разумеется, разогреться перед матчем пивком. Болельщики посолиднее и посостоятельнее располагаются в близлежащих барах, чтобы за кружкой более благородного пенистого напитка или за рюмкой водки поразмышлять над неизменным "Спорт-Экспрессом" о раскладах на предстоящую игру.