Мой фюрер, надо ли так часто хвалить Эриха?
Что есть, то есть, и моя похвала не должна вскружить ему голову. Наоборот, Вильгельм, она благословляет его на новые дела во имя великой Германии!
Кейтель ничего не сказал, лишь качнул головой, а про себя неожиданно подумал: «Уже не великая Германия...»
Гитлера привлекало и то, что Манштейн был на пять лет моложе Клюге, и это, пожалуй, больше всего импонировало фюреру. Он считал, что Манштейн особенно проявил свои способности «бить русских без жалости и сострадания» в Крыму, в боях под Севастополем, где защитники города являли чудеса храбрости, сражались с немцами до последнего дыхания и гибли, не щадя своей жизни. 11-я армия Манштейна захватила Севастополь не сразу, а при третьем штурме города, блокировав его с суши и моря. Тогда Манштейн по радио связался с Гитлером и, волнуясь от успеха, сказал ему лишь несколько фраз:
Мой фюрер, большевистская крепость русских на море, Севастополь, захвачена моими доблестными
солдатами! Так что кованые сапоги немецких солдат-героев топчут крымскую землю, и большевикам мы её не отдадим!..
Манштейн в телефонной трубке услышал, как Гитлер засмеялся, потом со всей серьёзностью заявил:
Там, где ты сражаешься, Эрих, русским капут! Однако я взволнован не тем, что ты взял Севастополь, я был уверен, что город ты захватишь, а тем, что в твоём сердце живёт арийский дух! А коль так, то для Германии ты добьёшься новых побед!.. Я рад тебе пожать руку и сделаю это, когда ты будешь в ставке!
И Гитлер не замедлил с вызовом фельдмаршала Манштейна в Берлин. Первое, о чём фюрер спросил своего кумира, тяжело ли ему было «вышибать моряков из их крысиных нор» и много ли потерь понесла армия.
Очень мне было тяжело, мой фюрер, признался Манштейн, покуривая сигару. Но к последнему штурму Севастополя вы распорядились дать мне резервы, особенно танки, и мы сравнительно легко покончили с красными дьяволами...
А в боях под Москвой и Ленинградом военных моряков, державших оборону, наши солдаты называли «чёрными дьяволами», прервал Манштейна Гитлер.
Да, я знаю об этом, согласился фельдмаршал. Но «чёрные дьяволы» были красными моряками, и многих из них мы беспощадно уничтожили. Это, мой фюрер, главное, не так ли? Он ехидно усмехнулся.
Конечно, мой Эрих!.. Я спрашивал тебя о потерях, их много?
Много, мой фюрер. В Крыму у меня их было намного меньше.
Я доволен тем, что ты покорил Севастополь. А вот под Ленинградом у нас плохи дела, сказал Гитлер. Очень плохи, я даже не знаю, что делать. Ведь Ленинград гнездо большевизма, там жил и творил Ленин.
Манштейн ответил, что под Ленинградом немецкие войска действуют не так, как надо. Там, как и при штурме Севастополя, нужна железная рука.
Какое-то время Гитлер задумчиво молчал, потом вдруг произнёс:
Эрих, возьми наши войска, сражающиеся под Ленинградом, в свои руки!
Манштейн ответил сразу, словно знал о предложении фюрера:
Я готов передать свою 11-ю армию кому вы прикажете, мой фюрер. Всё, что есть под Ленинградом, я взвалю на свои плечи.
Я знал, что ты, Эрих, выручишь меня. Гитлер довольно потёр руки.
А когда под Сталинградом была взята в «мешок» трёхсоттысячная армия Паулюса, Гитлер вызвал в Берлин Манштейна и приказал ему деблокировать войска Паулюса, помочь им выбраться из «котла».
Ты, Эрих, а не кто-либо другой может это сделать, похвалил его фюрер.
Да, я выручу, заверил Манштейн.
Но Манштейн был бит войсками Донского фронта, которым руководил генерал Рокоссовский.
Будь на месте Манштейна кто-нибудь другой, Гитлер снял бы его с должности, но своего любимца он пощадил: назначил его командующим группой армий «Юг», и войска этой группы вермахт бросил на Курскую дугу...
Теперь оба фельдмаршала сидели в кабинете фюрера и ждали разноса. Они знали, что в ставке Гитлер всегда твёрд и беспощаден, и потому оба молча ждали, пока он заговорит.
Я хочу знать, негромко произнёс Гитлер, почему группы армий «Центр» и «Юг» буксуют на Курской дуге? У вас обоих есть всё необходимое, даже третья часть новых танков «тигры» и «пантеры», чтобы успешно уничтожать войска противника. В чём дело? Может, нам следует прекратить операцию «Цитадель»? Прошу, господа, высказываться. Первому предоставляю слово Клюге.
Фельдмаршал резво встал, в руках он держал свою записную книжку.
Мой фюрер, я буду говорить вам правду и только правду, начал он. Голос у фельдмаршала был громкий, с хрипотцой, и Гитлера это раздражало, но он не прерывал Клюге. Моя 9-я армия потеряла в боях 20 тысяч солдат и офицеров. Танков в армии осталось совсем мало. Русская оборона очень крепка, мы её так и не сломили...
Клюге доложил Гитлеру, что группа армий «Центр» вынуждена отбирать все подвижные части у 9-й армии, чтобы ликвидировать глубокие прорывы на фронте 2-й танковой армии.
Но почему я должен отдавать группе армий «Центр» свои подвижные части? спросил Клюге. Мой фюрер, почему нам не восполняют потери, ведь есть и люди, и танки, и орудия? И что же мне делать теперь? Я считаю, что моя 9-я армия не может продвигаться дальше. Клюге сделал паузу. Я просто не узнаю русские армии, они крепки, слиты воедино, а уж их бойцы сражаются до последней возможности, и воевать с ними нелегко.