И Шпак ездил в Горький? дрогнувшим голосом спросил майор.
Да, и очень помог твоей семье, торжественно сообщил Карпов. Для таких, как старшина Шпак, жизнь полна радостей, он готов собой поступиться, лишь бы помочь другому в его беде... Приехал Шпак в Горький, а у Гали на руках малыш. Она даже ушла с работы, чтобы растить сына, твоего наследника, Пётр Сергеевич. К тому же не было квартиры, её приютила одна женщина, мужа которой выписали из госпиталя без ноги. Естественно, хозяйка решила поселить его в комнате, где жила Галя, а ей предложила освободить эту комнату. Что делать?.. Карпов передохнул. Ситуация, прямо сказать, не из лёгких. Но Шпак блестяще вышел из положения...
Что же он сделал? насторожился Кольцов. У него под глазом даже забилась тонкая жилка.
Он предложил Гале переехать в Саратов и поселиться в его доме. Там тогда никто не жил, жена Шпака умерла, а за домом смотрела его сестра Даша.
То, о чём Карпов сообщил майору, так взволновало его, что он долго не мог унять свои чувства.
Я не знаю, как вас отблагодарить за всё, что вы сделали для меня, Игорь Михайлович, с лёгкой дрожью в голосе сказал Кольцов.
Мы же с тобой земляки, Пётр! добродушно улыбнулся Карпов. Могу ещё добавить, что время от времени старшина Шпак посылал твоей жене деньги, чтобы поддержать её в тяжкие дни. А когда он решил ехать в Горький, я распорядился, чтобы финансисты выдали причитающееся капитану денежное содержание за три месяца. Шпак
получил деньги и передал их Гале. Так что придётся тебе ехать не в Горький, а в Саратов! Карпов подавил невольную улыбку.
То, что сделал старшина Шпак для моей семьи, и есть наше войсковое товарищество, где на первом плане любовь к своему командиру, готовность подставить ему своё плечо в тяжёлую минуту, сражаться с врагом до последнего дыхания, а если надо, не щадить своей жизни во имя Родины.
Да, нелегко нам далась победа на Курской дуге, промолвил Карпов. Я бы назвал её огненной дугой. Да и подвигов там наши люди совершили немало... Есть, Пётр, и твоя капля крови в нашей победе.
Вы же знаете, Игорь Михайлович, я не люблю высокопарных слов, покраснел Кольцов.
Но это правда, Пётр Сергеевич. А тот, в ком живёт только правда, никогда не уронит свою честь!
Истина, товарищ полковник! Кольцов посмотрел на часы. Бог мой, ведь мне ещё нужно заскочить на батарею, где раньше служил. Далеко она?
В километре от штаба полка. А что тебе там надо? Карпов вскинул брови.
Я отсюда не уеду, пока не расцелую старшину Шпака! И Кольцов стал надевать шинель.
Присядь, майор, тихо сказал полковник, и в его глазах угасли искорки. Старшина Шпак погиб в недавнем бою. С десяток танков прорвалось через батарею... Мы похоронили его в братской могиле. А его сын, старший лейтенант Павел Шпак, по-прежнему служит у нас. Он точь-в-точь как его отец. На груди Павла орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Но к концу войны он заслужит новые награды...
Карпов говорил и говорил, глядя куда-то в окно, а когда посмотрел на майора, то не на шутку встревожился: лицо у того стало белым, как простыня.
Тебе плохо, Пётр Сергеевич? забеспокоился полковник. Я сейчас налью воды... И Карпов бросился к столу.
Не нужно, Игорь Михайлович, уже всё прошло. Кольцов помолчал, потом хмуро изрёк: Я так ждал встречи с Василием Ивановичем, а он погиб... Мы прошли вместе немало фронтовых троп, но он меня ни разу не подвёл. А в сорок втором под Сталинградом, когда нас бомбили «юнкерсы», судно стало тонуть и взрывной волной я был сброшен в Волгу, он вытащил меня из воды.
Карпов встал, медленно прошёлся по комнате.
Война, Пётр Сергеевич, всех метит, но каждого по-своему, философски произнёс он. Кому награды, а кому горячий свинец... Полковник обернулся, взглянул на майора. Ты едешь? Моя машина отвезёт тебя на вокзал.
Позже поеду, Игорь Михайлович, а сейчас мигом слетаю на батарею. Надо же мне повидаться с сыном старшины Павлом Шпаком, пожать ему руку...