и вооружению. Николай Герасимович вышел из самолёта и, ощутив под ногами асфальт, подумал: «Тут земля, а не палуба корабля на Волге, где меня чертовски бросало на зыбких волнах». А вот и адмирал Галлер. Он поспешно подошёл к наркому с щедрой улыбкой на смугловатом лице и, приняв стойку «смирно», скрипучим голосом произнёс:
Здравия желаю, товарищ народный комиссар!
И я вам желаю здравия, Лев Михайлович! Кузнецов тепло пожал ему руку. Как дела, что у вас нового?
Адмирал Галлер служил на военном флоте давно, плавал едва ли не на всех флотах и флотилиях. Кузнецов уважал своего заместителя как истинного моряка, сердце которого, по его же словам, «не обросло на море ракушками».
Они сели в машину и направились в наркомат ВМФ. Галлер известил, что звонил Поскрёбышев, спрашивал наркома ВМФ.
Я сказал, что вы ещё где-то на Волге и должны быть завтра к обеду. «Он вам нужен, Александр Николаевич?» спросил я. «Товарищу Сталину, а зачем нам не дано знать», сухо ответил Поскрёбышев, и в его голосе прозвучали сердитые ноты.
Понимаю, веско произнёс Николай Герасимович.
В кабинете было душно. Кузнецов разделся, открыл форточку, затем позвонил по кремлёвской вертушке Поскрёбышеву.
Это я, Кузнецов, Александр Николаевич, только что вернулся с Волжской военной флотилии.
Наконец-то прибыл наш главный моряк! воскликнул генерал. Как вас величает супруга «рыцарь моря»?
Это она так... смутился Кузнецов. Чего не придумают женщины!..
Не скажите, Николай Герасимович, мягко возразил Поскрёбышев. Она метко нарекла вас, потому как свою жизнь вы посвятили флоту... Ладно, моряк, теперь о деле. Иосиф вас требует. Сейчас у него идёт совещание, и он велел не беспокоить его, но оно скоро закончится.
Я с утра ничего в рот не брал, хотел бы перекусить.
Добро, моряк! Полчаса у вас есть.
А Жуков и Василевский здесь? спохватился Кузнецов.
Они на фронтах, Николай Герасимович, правда, звонят Верховному частенько...
«Кажется, и мне придётся отчитываться, что сделал на флотилии и как она живёт», невесело подумал Кузнецов и тут же позвонил домой. Трубку взяла жена, Вера Николаевна. Голос у неё звонкий, как горный ручеёк.
Коля, ты? спросила она.
Кузнецов почувствовал, как забилось сердце.
Я, Верунчик, а кто же? Только что прилетел, выдохнул он в телефонную трубку.
А почему домой не заехал, небось голоден? Ему почудилась в её голосе насмешка, но когда она заговорила снова, он понял, что это не так она просто волновалась и никак не могла скрыть это. Я приготовила шикарный обед: твои любимые котлеты и украинский борщ с курицей. Ну, садись в машину и домой, а?
Не могу, Верунчик, меня ждёт Хозяин. Извини, но так случилось. Дома всё хорошо?
Да, рыцарь моря, защебетал в трубке её голос. Но скучно без тебя... Когда вернёшься?
Он облегчённо вздохнул.
Сам не знаю, о чём пойдёт речь в Кремле.
И всё же? Голос жены в трубке заметно погрубел, похоже, она начала сердиться, что всегда выводило Николая Герасимовича из себя, но он умел сдерживать свои чувства.
Наверное, буду поздно вечером. А ты не жди меня, ложись отдыхать, посоветовал он.
В кабинет без стука вошёл запыхавшийся дежурный по Главному морскому штабу капитан 1-го ранга чернобровый здоровяк с быстрым взглядом серых, слегка грустных глаз. С порога он громко произнёс:
Товарищ адмирал, только что звонил генерал Поскрёбышев: вам следует срочно прибыть в Ставку! Ваша машина у подъезда.
Хорошо, иду, кивнул дежурному Кузнецов, а в телефонную трубку в сердцах бросил: Верунчик, меня требуют... Целую, милая.
Она успела ему крикнуть:
Мы ждём тебя, Коленька!..
Через несколько минут Кузнецов появился в приёмной вождя. На полном лице Поскрёбышева заиграла улыбка, он лишь промолвил:
Ах, это ваша светлость, моряк а мне почудился голос Берии. Совещание у Хозяина закончилось...
О чём шла речь? прервал его Николай Герасимович.
Об увеличении выпуска военной продукции. Хозяин всыпал кому следовало... Идите, сейчас будет слушаться информация Антонова о положении на фронтах.
«Как бы Верховный и меня не стал шерстить», с лёгким смятением подумал Николай Герасимович, входя в кабинет вождя. Не раз он бывал здесь, но при этом всегда возникало волнение, тем более сейчас: перед отъездом в Сталинград Верховный лично инструктировал его, где и что сделать, ибо на Волге всё ещё подрывались на немецких минах суда с нефтью.
А наши фронты не смогут в полную силу громить немецко-фашистские войска, если у танков и самолётов не будет горючего. В голосе вождя мелькнуло
сожаление.
Прикрыв за собой массивную дверь, отделанную коричневой кожей, Кузнецов посмотрел в глубину кабинета. На своём рабочем месте восседал Сталин, а вокруг стола его соратники: Молотов, Микоян, Берия, Каганович и другие. Генерал армии Антонов сидел ближе всех к Верховному и что-то просматривал в своей рабочей папке. Наконец он закрыл её и, вскинув голову, посмотрел на наркома ВМФ. Его взгляд словно говорил: «Не трусь, ты же моряк!» Сталин между тем отпил из стакана боржоми, потом взглянул на вошедшего.
Товарищ Кузнецов, как вы съездили на Волжскую флотилию? спросил он и пригласил его сесть за стол.