Дадут, не переживайте, успокоил его представитель Ставки.
Позже Ставка отдала приказ о выдвижении 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова из состава Степного военного округа форсированным маршем на западный берег реки Оскол для боевых действий в направлении Обояни и Курска. А 10-й танковый корпус передавался в распоряжение Воронежского фронта. (7 июля к 19 часам этот корпус сосредоточился в районе Прохоровки. А. 3.) В распоряжение командующего Воронежским фронтом передавался также 2-й танковый корпус с Юго-Западного фронта, расположившийся в районе КамышёвкаПравороть (восточнее Прохоровки). А в 0 часов 40 минут маршал Василевский дал указание о привлечении всей авиации Юго-Западного фронта 17-й воздушной армии для боевой работы в полосе Воронежского фронта.
Николай Фёдорович, как видите, Верховный удовлетворил вашу просьбу, заметил Василевский. Всё остальное зависит от вас и ваших дивизий. Так что кровь из носу, а приказ Верховного нужно выполнить с честью!
Иного и быть не может! необычно громко произнёс Ватутин...
«И я не подвёл Ставку, хотя, конечно, не обошлось без замечаний», подумал он сейчас, ожидая, о чём снова заговорит Верховный. Тот как будто собирался с мыслями, потому что пауза затянулась. Наконец вновь зазвучал его глуховатый голос:
Надо признать, товарищ Антонов, что Генштаб не сумел своевременно определить наличие у немцев большого количества танков, нацеленных нанести главный удар по войскам Воронежского фронта. Сталин скосил глаза на генерала армии Антонова, который, как всегда в таких случаях,
делал в своей рабочей тетради пометки с замечаниями Верховного. И фронтовая разведка оказалась не на высоте. Хотелось, чтобы таких промахов у нас больше не было. Передайте эти мои замечания и маршалу Василевскому, когда он вернётся с фронта.
Антонов попытался объяснить, чем вызвана неточность данных разведки, но Верховный с лёгкой усмешкой на губах осадил его:
У нас будет время обстоятельно поговорить о работе нашей разведки на Курском направлении.
Вас понял, только и обронил Антонов.
А Верховный вновь устремил взгляд на генерала армии Ватутина.
Как вы оцениваете действия командарма 5-й гвардейской танковой генерала Ротмистрова? неожиданно спросил он и, не дождавшись ответа командующего фронтом, продолжал: Товарищ Антонов считает, что под Прохоровкой командарм должен был действовать более решительно. Слишком много танков он потерял в сражении. Что скажете вы?
Эти слова вызвали в душе Ватутина смятение, но он тут же заглушил его.
Да-да, много танков потерял Ротмистров, согласился Ватутин, хотя это согласие далось ему с болью. И всё же у меня нет больших претензий к генералу Ротмистрову. Перед сражением его армия совершила марш-бросок на десятки километров, чтобы вовремя прибыть на место. По сути, она с ходу вступила в бой. Такое напряжение не все экипажи машин легко перенесли, иные не справились и поплатились за это. А что поделаешь, таков закон войны: не смог опередить врага терпишь поражение! Но у Ротмистрова есть и такие экипажи, которые на Курской дуге уничтожили по пять, а то и больше гитлеровских танков. Это люди опытные, в боях научились метко бить из орудий по врагу.
Говорят, что победителей не судят, усмехнулся Сталин. А битву в операции «Цитадель», которую так широко и хвастливо рекламировали генералы вермахта во главе с Гитлером, выиграли наши бойцы и командиры. Это главное!
У Ватутина мелькнула мысль: а что, если сейчас попросить Верховного вновь помочь фронту танками? Потерями он поинтересовался, а о том, что их нужно восполнить, ни слова. Командующий заколебался. Верховный заметил это.
Товарищ Ватутин, вы что-то хотите спросить?
Смущение на лице генерала армии вмиг исчезло, и он сказал:
Есть просьба, товарищ Сталин. Фронт нуждается в пополнениях танковыми резервами. Заявку в Генштаб мы послали, но как там решат, и мне знать неведомо.
Дадим вам танки, веско бросил Верховный. Но надо стремиться лучше воевать и меньше терять боевые машины. Наш народ делает танки, себя не щадя, и мы обязаны ценить его героический труд. Кстати, у товарищей Рокоссовского и Конева меньше потерь в танках. Мотайте на ус, шутливым тоном добавил Верховный.
Слушаюсь! слетело с губ командующего.
Ну а теперь я хотел бы изложить задачи, которые поставлены перед Воронежским фронтом Ставкой. Верховный приподнял брови. Более подробно, товарищ Ватутин, вас введёт в курс дела генерал армии Антонов, когда вы пойдёте в Генеральный штаб. Я лишь заострю ваше внимание на узловых моментах наступательной операции, о которых говорил недавно с маршалом Жуковым... Кстати, он успел побывать у вас? спросил Верховный.
Да. За день до моего вылета в Ставку Георгий Константинович приезжал в наш штаб, и мы с ним обсудили ряд вопросов. Он передал ваше главное требование наступать и наступать без передышки!
Верховный засмеялся, покачивая поседевшей головой.
Что верно, то верно, подтвердил он. А вот как наступать тут уж вам, товарищ Ватутин, все карты в руки. И соратникам вашим то же самое...
После беседы с Верховным у Ватутина появилось больше уверенности, что в предстоящих сражениях войска фронта вновь проявят себя. С этими мыслями Николай Фёдорович и летел обратно на фронт. Сидя в «Дугласе», он прежде всего вспомнил о генерале Ротмистрове. Вот уж кто обрадуется танковым резервам, если Верховный исполнит своё обещание!