Домой! крикнул он спутникам. И да будут прокляты ярл и эта встреча с ним!
16
Киевская княгиня, ты позвала нас, дабы говорить о мире. Мы внемлем тебе, произнёс Крук.
Под стенами Искоростеня уже пролилось слишком много русской крови, чтобы продолжать её лить дальше. Свара между полянами и древлянами на руку лишь недругам Руси, которые только и мечтают, как бы её ослабить. Так неужто станем помогать им в этом? Если древляне готовы подтвердить главенство над собой Киева, стольного града всей Руси, и платить ему дань, как повелось издревле, я согласна забыть о смерти мужа и верну тишину и покой вашей земле.
Какую дань хочет Киев? спросил Крук.
То, что была определена до последнего прихода князя Игоря на полюдье. Но теперь её сбором и доставкой в Киев станет заниматься твой отец, князь Мал.
Ты справедлива, великая княгиня. Это всё, что желаешь от древлян? поинтересовался Крук.
Нет. Каждую зиму ваши города и веси станут брать на постой и кормление моих воинов. Так будет пять лет, покуда вражда к Киеву не погаснет в ваших душах.
Мы примем твоих воинов, великая княгиня. Древлянская земля щедра и не оскудеет от этого.
И последнее. Каждому искоростеньскому подворью надлежит сегодня до восхода солнца прислать мне живую дань: трёх голубей и столько же воробьёв. Пусть каждый раз потом, глядя на птиц, древляне вспоминают об уплаченной им полянам пернатой дани. А заодно не забывают, что стол великих киевских князей глава всей Руси, и Древлянская земля должна быть послушна Киеву.
Живая дань будет в срок. Теперь, великая княгиня, скажи, где и когда искоростеньская дружина и лучшие люди Древлянской земли принесут священную клятву-роту на верность Киеву и тебе?
Завтра утром посреди этой поляны. Пусть души наших погибших воинов станут свидетелями свершившегося примирения.
Ты мудра, великая княгиня. Позволь вернуться в град и сообщить древлянам о мире и приступить к сбору пернатой дани?
Ступайте, князь и воевода. И да свершится то, из-за чего я позвала вас, громко произнесла Ольга.
Всю обратную дорогу Крук и Бразд хранили молчание, и лишь в воротах крепости князь не выдержал:
Что молчишь, главный воевода?
Мне нечего сказать. Кроме одного: я не верю в невесть откуда появившиеся доброту и великодушие княгини Ольги. Слишком много Полянских воинов осталось навсегда на этой поляне и под стенами Искоростеня, чтобы киевские воеводы согласились покончить дело миром. А княгиня умна и хорошо понимает, что ей нельзя ссориться с ними, со своей первейшей опорой. Уверен, что вовсе не забота о мире заставила Ольгу встретиться с нами. Здесь кроется нечто иное, княже, поверь мне.
Но что?
Не знаю, а потому сжимает душу тревога. За всё время разговора Ольга ни разу не посмотрела нам в глаза. Значит, не с чистой совестью звала нас. Не для того пришла киевская княгиня с войском на Древлянскую землю, чтобы уйти ни с чем.
Смутно и мне, главный воевода, но только недолго пребывать нам в неведении. Ежели завтра у священного костра Ольга повторит сегодняшние слова о мире, брани конец. Нам осталась всего одна ночь, дабы узнать судьбу.
Бразд грустно улыбнулся.
Нам осталась целая ночь, княже, поправил он Крука. И предчувствие шепчет мне, что это наша последняя ночь.
Пустое, главный воевода. Наша дружина всю ночь не сомкнёт глаз и будет готова к любой неожиданности. Ежели киевляне замыслили какое-либо вероломство или решатся на ночной приступ, они лишь умножат собственные потери...
Едва древляне скрылись в городских воротах, от воевод, окружавших кресло Ольги, отделился Ярополк.
Великая княгиня, ты только что посулила древлянам мир. Я не знаю законов Христа, но Перун не простит нам неотомщённой крови... Ни твоего мужа Игоря, ни сложивших головы у Искоростеня воинов. Никто из русских князей ещё не нарушал закона святой мести, негоже и тебе идти наперекор ему.
Ольга понимала, что сейчас прозвучали слова не только Ярополка, его устами говорили все воеводы её войска. Оставив Ольгу, они тесно сгрудились вокруг Ярополка и выжидающе смотрели на великую княгиню. Лишь Ратибор, посвящённый Ольгой во все намерения, остался на прежнем месте у кресла и невозмутимо наблюдал за происходящим.
Да, я вела с посланцем князя Мала речь о мире, прозвучал в гнетущей тишине спокойный голос великой княгини. Потому что он нужен мне, дабы получить из Искоростеня живущих в нём птиц. Знайте, что я не забыла ни своего убитого мужа, ни погибших на Древлянской земле Полянских воинов. Не думайте, что это лишь слова. В память и в отмщение за всех полян, принявших смерть от древлянской руки, обещаю вам этой ночью большой погребальный костёр и кровавую тризну...
Князь Крук сдержал слово. Солнце только начало садиться, а перед шатром Ольги уже высилась целая гора сплетённых из ивовых прутьев коробов и клеток, в которых сидели принесённые из Искоростеня голуби и воробьи.
Движением руки великая княгиня подозвала к себе древлянского сотника, руководившего доставкой пернатой дани.
Я обещала посланцам князя Мала принять завтра клятву-роту древлян на верность Киеву. Скажи ему, что я передумала. Ибо не мир принесла я на землю убийц моего мужа, а брань и мщение.