Кончай, браток, свою песню, не городи огород!
Немец наклонился к Прокопу:
Слушай, камрад, я должен сказать. Некорошее.
Ну? Что еще?
К нам в комендатур ходит с деревня Ляховичи один человек. Толстый, голова болшой. Нос такой, как это немец приплюснул себе нос, вот такой. Приносит папир. Там коммунистен, комсомол. Тебе надо зиайт этот человек. Это я должен сказывать тебе. Фашисты враги, а ваш человек предатель. Вы ему должны за это, как у вас говорят по рукам. Ему нужно голову так Немец провел рукой по шее. Ты приходи к нам, к школе. Он будет там восемь, абенд, вечер это рихтиг, совсем правильно. Абер, он погрозил указательным пальцем, надо идти очень тихо и молшать. Тс-с-с
Солдат поправил каску, остановился около дверей:
Мы еще встретимся. Рот фронт! Он поднял кулак и вышел во двор.
Прокоп был в полной растерянности. Верить или не верить этому немцу? В дверную щель он стал наблюдать за ним. Тот не спеша прошелся по двору, поднял с земли свой мешок и, не глянув даже в сторону петуха с несушками, вышел за калитку.
Отец все еще стоял неподвижно. Вот так встреча в собственном хлеву! Ай да немец! Вот тебе и мешочник! Оказывается, у него проснулась совесть. Надоела охота на кур, потянуло в другую сторону, кажется, ищет связи с партизанами?
Не очень-то верилось в это уж слишком непохож был немец на друга Тельмана. Однако то, что он рассказал, похоже на правду. Нужно было проверить эти сведения.
«Сегодня вечером» Кто же ходит из Ляховичей в комендатуру? Что это за продажная шкура?
Весь день Прокоп был сам не свой. Жена заметила это, спросила:
Не заболел ли часом?
Он буркнул что-то, взял лопату и отправился в сад окапывать деревья. Алесь побежал ему помогать. Стоял сентябрь воздух был настоен на антоновке, на грибной прели. На солнце посверкивали легкие серебристые нити паутины.
Прокоп был озабочен и угрюм: «Случается же такое, решил было трахнуть немца по башке, рисковал жизнью, а гляди, как оно повернулось!.. Необходимо сегодня же опознать предателя!»
Неожиданно на тихой сельской улице раздался громкий бабий плач. Это билась в горе Марина, сестра Прокопа. Немцы схватили ее сына-комсомольца и увезли в райцентр, в Митковичи. Марина прибежала к Прокопу.
Ой, братик, ой, родненький, выручай! голосила она. Убьют Аркадия фашисты.
Ее утешали: мол, выпустят хлопца, вернется он домой. Видно, по доносу взяли
Прокоп сжал кулаки. Еще одного погубил предатель. «Ну, держись, бандит! Все силы приложу, а узнаю, чьих рук дело».
Убитая горем Марина побрела в свою опустевшую хату.
Прокоп неторопливо поднялся с порога и кивнул сыну. Алесь понял, что отец хочет поговорить, и тоже поднялся, пошел следом. В саду гулял уже по-осеннему свежий ветер, хотя полуденное солнце еще припекало. Стаи скворцов деловито разгуливали по сжатому полю.
Отец побрел в самый дальний угол сада, к старой груше, опустился там на землю. Алесь присел рядом.
Видишь, сынок, что делается на свете, сколько горя принесла нам вражья свора.
Аркадия, верно, убьют, сказал Алесь.
Отец подозрительно посмотрел на него:
Откуда ты знаешь?
Он ходил в лес, копал нашим солдатам-окруженцам землянки.
Вот оно что! И мать ничего не знала?
Нет.
А как ты дознался? Он тебе открылся? А может, и ты был с ним вместе?
Нет, тато, Аркадий не такой, чтобы открываться. Он мне ничего не говорил. Я сам однажды увидел, куда он ходит. И позавчера рано утром я за ним следом, следом В лесу все и увидел
Ну если ты увидел, значит, и кто-то другой мог видеть. Тогда Аркадьевы дела дрянь. Могут хлопца расстрелять. А если он часом не выдержит и откроется, схватят и тех, что в лесу, окруженцев
Могут сказал Алесь.
Нужно предупредить ты знаешь, где их землянки, ты это и сделаешь. Только смотри, чтоб ушки на макушке.
Понимаю.
Это одно, а другое Отец как-то замялся, коротко вздохнул. Совсем рядом с дерева упало на землю спелое яблоко. Где-то в конце села хрипло, яростно брехала собака. Вот, сынок Еще для одного дела требуются хорошие глаза и уши.
Ну говори. Какое дело?
Видишь ли, сынок. Отец умолк, стал разглядывать свои большие руки. Потом сказал: Дело
для настоящего разведчика.
Пошли меня, тато, загорелся Алесь.
Ишь какой быстрый, недовольно буркнул отец. Запомни, нельзя рисковать впустую. Нужна осторожность, терпение
Будет все как надо. Увидишь
Остаток дня Алесь провел на лужке, за селом. Выгнал туда пеструю и тощую свинью, лег под кудрявой вербой и стал издали наблюдать за всем, что происходит возле школы.
Вот над селом пролетели два бомбардировщика. Алесь знал это «юнкерсы». Он следил за ними и про себя загадывал: вот бы они взорвались и рухнули на землю. К сожалению, желания его не обладали такой волшебной силой.
Несколько раз подбегал мальчик к ограде из колючей проволоки, садился рядом, делал вид, будто рвет щавель, а сам тем временем зорко изучал размещение немецкой комендатуры. Отсюда он видел полевую кухню в облаке густого серого дыма и толстого повара в белом колпаке, который стоял на подставке и мешал половником в котле. В стороне от кухни какой-то незнакомый дедок колол дрова. А из хлевушка, где до войны школьники держали кроликов, доносился визг собак. Немцы привезли их с собой, чтоб ловчей и быстрей ловить тех, кто будет им сопротивляться.