Ты парень обещающий, но подвержен самонадеянности. Бойся ее, это коварнейшая баба.
У него это получилось как-то по-особенному сочно баба. При этом мой наставник неожиданно улыбнулся и неуловимо-быстрым движением пальцев подвострил незримые усы.
12
Вообще-то, я робею перед камерой. Да что перед камерой, если несчастная гузка микрофона на радио, где меня никто не видит, грозит нокаутом. Но тут чего-то расхрабрился, дал согласие на съемку.
И, в общем-то, достаточно успешно справился с поставленной задачей. Достаточно успешно и без технических накладок в виде покашливания, сморкания, сопения, моргания. Уехал со студии в сопровождении симфонии поощрительных возгласов всех, кто участвовал в съемке. Спохватился лишь через неделю, когда усаживался в кресло перед домашним экраном, готовясь насладиться объявленным в программе зрелищем собственного лицедейства.
Устроился в кресле, закинул ногу на ногу, укрепил скулу на кулаке и начал перебирать в памяти все сказанное мною во время съемки. Начал перебирать, приблизился к концу и тут будто током закоротило. Только в эти мгновения я понял, что мне грозила погибель прямо там, в съемочном павильоне, где должен, просто обязан был лопнуть от распиравшего грудь самоуважения. Должен был, обязан и не лопнул! Сижу вот теперь, живой, здоровый, жду позора.
А было так: глядя, как мне посоветовал оператор, в зрачок съемочной камеры, я поведал о том, как возник замысел рассказа, что́ этому предшествовало и что́ сопутствовало,
а в заключение, согласно выработавшемуся стандарту, «поделился творческими планами». И вот тут, на этом витке снизошел доверительно сообщил будущим зрителям (в те времена еще и не мыслился прямой эфир), какая это многотрудная ипостась писатель.
Бывает, сидишь над рассказом и месяц, и два, и три, пока все слова не определятся на положенных им местах. Но, наверное, так и должна создаваться настоящая литература!..
Такой вот выдал пассаж. Как тут было, отрезвев, не покрыться холодным потом!
С домашнего экрана тем временем донесся проникновенный голос дикторши: так и так, редакция литературно-драматических передач предлагает вниманию телезрителей... И вот он я, вернее, мой экранный двойник, Их Высочество Творец Настоящей Литературы, новоявленный Лев Толстой...
Но что это: вот уже сменились декорации, мое место занял актер, a где же те слова?.. Есть, видно, все же есть на Земле Бог, иначе кто бы надоумил редактора перед запуском пленки в эфир вычленить из нее злополучное откровение образчик махровой самонадеянности!
Прошли годы, а случай на телевидении все остается со мной, в моем душевном багаже. Тут он не подвластен редакторским ножницам, его не вычленишь. Он остается со мной, подобно старой ноющей ране, и не дает заскорузнуть чувству неловкости перед теми пусть их было всего несколько человек, кто участвовал тогда в подготовке передачи, кому «посчастливилось» увидеть отснятый материал без купюр.
Не в силах избавиться и от чувства неловкости перед памятью Николая Петровича. Обронил, выходит, на каком-то из ухабов его уроки и даже не заметил, пока не споткнулся на ровном, казалось бы, месте. Впрочем, нет, не совсем оно ровное было, там подъем обозначился. К прожекторам. А прожектора они же слепят.
Помню, повстречались как-то в Москве, на одном из общесоюзных писательских мероприятий с Григорием Анисимовичем Федосеевым он к тому времени успел перебраться из Сибири в Краснодар, гуляли по улицам столицы, споткнулись о вывеску: «Библиотека».
Зайдем, загорелся внезапно Федосеев.
Что нам в ней делать? удивился я. Если газеты посмотреть, так сейчас в киоске купим, в гостинице спокойно насладимся последними новостями.
Зайдем, настаивал он. Ненадолго. Просто посмотреть, как они тут живут.
Зашли. Федосеев сразу двинулся к стойке, где производится выдача книг.
Извините, пожалуйста, обратился он к девушке, сидевшей у столика за деревянным барьером, нет ли в наличии какой-либо из книг Григория Федосеева?
Как раз только что вернули «В тисках Джугдыра». У вас какой номер абонемента?
Видите ли, прежде чем ее брать, я хотел немного полистать, чтобы определить, стоит ли тратить на нее время.
Ну, тут не требуется особых рекомендаций, за нее говорит, мне кажется, достаточно красноречиво внешний вид...
Достала с полки потрепанную, без обложки, с подклеенным корешком, вдрызг измызганную книжку, положила на стойку перед посетителем. Федосеев просиял и, не притрагиваясь к ней, поспешно раскрыл «дипломат», извлек совершенно новый экземпляр этой самой книги, протянул девушке.
Очень прошу вас, очень: давайте поменяемся!
Вспоминая этот давний случай, всякий раз с доброй завистью думаю: писатель давно умер, а читатели не увольняют его. И не уволят. Знать бы, что и ты... Что и тебя...
Чу, что-то стеснило дыхание, как бы опять не расперло грудь от самоуважения...
БЕЛЬГИЙСКИЙ ЛИМОНАД Повесть
Снимок для стенда ветеранов
Считает: ни к чему набирать вес. Избыточный вес. Кроме того, во время ходьбы нестандартно думается, порой под аккомпанемент уличной сумятицы удается находить подступы к задачам, решение которых утрачивает свой темп в привычной обстановке.