Знаю теперь, знаю, говорит Курымушка.
Что ты знаешь?
Красавица, это значит ты на картинке.
Ну и я хочу что-то сказать хорошее.
Я гадкий.
Почему ты это знаешь?
Я видел себя в зеркале: я Курымушка.
А не смотрись в зеркало. Хуже всего, когда мальчик смотрится в зеркало.
Из Андерсена она читает ему, как гадкий утенок все смотрелся в воду и узнавал все плохое, а когда лебеди пролетали, то взяли с собой.
Ты лебедь?
А ты лебеденок. Я унесу тебя далеко.
Где живут голубые бобры?
Там все голубое.
ПЕЧЬ КАМЕР-ЮНКЕРА
Что-то я заспалась сегодня, говорит она, мужики уж на работе. И все так: пока сам не проснешься, никто у нас не начнет.
Она всегда про себя говорит «сам».
Сам встал до свету, ворчит она, кажется, после обеда имеешь право на отдых, а они и пальцем не шевельнут, пока не выйдешь сам.
Далеко видно с балкона в поля, из полей тоже виден далеко самовар на белой скатерти в тени, под навесом балкона.
Нельзя, говорит мать, там работают, а мы будем за чаем рассиживаться. Переносите все в комнату, живо.
Мама, просит Курымушка, зачем в комнату? Мы же не будем работать, все равно будем чай пить.
Стыдливо бормочет мать:
Мало ли что!
И пьет в комнате чай, в жаре и с мухами.
«Она боится мужиков, думает Курымушка, так же, как мы боялись раньше гостей, мы от гостей в сад бегали, она от мужиков в дом. А чего их бояться?»
Всегда смело ко всем мужикам подходит Курымушка; только один Иван недобрый, у него есть тайна, и, должно быть, большая и страшная. Нанялся Иван в конюхи уже осенью, и сразу от него на дворе все стало не так.
Вот конюх так конюх, говорит мать, и лошади чисты, и кормушки все починены, он и конюх, и плотник, и бредень починит рыбу поймать, и за собаками ходит, таких еще у меня не было!
Только одно плохо на него кричать нельзя.
Мать попробовала как-то свое начать:
Что тебе говорят, Иван! Раз я тебе сказала, ты должен исполнить немедленно: вчера я тебе приказала починить колодезь.
А он как посмотрит на нее из-под своей черной бороды, сразу переменилась:
Иван, как бы круг на колодезе починить.
С тех пор всегда говорит ему: «как бы». А отойдет от него и жалуется:
Боюсь я этого Ивана, какой-то он страшный.
Курымушка тоже раз пробовал подкатиться к Ивану с яблоками, а он сказал:
Ешь сам. Что у меня, рук, что ли, нету яблок нарвать?
Тебя поймают.
За что?
Яблоки не твои.
А твои, что ли, они?
Мои!
Тут Иван посмотрел на него страшно, как на мать тогда, и сказал:
Ты головастик.
С тех пор Курымушка не мог уже просто, как прежде, к работникам бежать с пазухой яблок везде был Иванов страшный глаз. Так и было в этом глазу и в этих руках, за что он ни возьмется. За дугу в глазу его: «Ну разве у настоящих такая дуга?» Конь застоялый взовьется у него в руках, как огненный, а он хлестнет его, и так, будто это последняя кляча; и все так и этот двор с постройками, и сад, и земля, не смотрел бы на все, да так уж, не за что ухватиться пока.
«Не Балда ли это? думал Курымушка. Тот ведь тоже был хороший работник, а что из работы вышло: от одного его щелчка поп улетел».
Он попросил даже Дунечку прочесть ему еще раз «Балду» и, когда прочел:
Нет, Иван не Балда.
Про Ивана каждый день говорили: «Вылитый он». А он был Бешеный барин, атеист.
ТАЙНА ИВАНА
Да вот убили царя-батюшку, всхлипывает няня.
Чего ты плачешь, няня? спросил Курымушка. Что будет от этого?
Как что! Теперь мужики пойдут на господ с топорами.
«Топорами на печи сено косят раки», подумал Курымушка в первую минуту, а потом стало вдруг от этого очень страшно, и как видение: мужики идут на господ с топорами, вроде светопреставления.
Ай-ай-ай! вдруг залился Курымушка.
Няня испугалась:
Что? Что ты?
Как что? Мужики пойдут с топорами!
А может, и не пойдут.
Пойдут, непременно пойдут.
Ты-то почем знаешь?
Царя убили.
Царя-то убили.
И пойдут.
Очень просто, пойдут.
Настя плачет, няня плачет, Курымушка плачет.
Что же делать-то, няня? Разве спрятаться?
Нужно позвать мужиков, посидеть, пока наши подъедут, а то жутко одним. Настя, позови мужиков!
Как мужиков?
Наших ребят, наши смирные.
Скоро входят и мужики, тот самый Иван и Павел.
Няня говорит Ивану:
Теперь всех перечистят?
Иван отвечает:
Всех под орех.
Курымушка:
И нас?
Какие же вы господа? усмехнулся Иван.
Слава богу, обрадовался Курымушка и с легким духом смело спросил: Почему не тронут купцов, Иван, открой мне всю тайну!
Купцы на капиталы живут, сказал Иван. Да ты этого еще не понимаешь, я тебе растолкую. Сотворил бог Адама на земле?
Ну сотворил.
Адам согрешил, и бог его выгнал из рая. Знаешь?
Слышал.
А знаешь, что бог сказал человеку, когда выгнал из рая?
Не знаю.
Бог сказал: в поте лица своего обрабатывай землю.
Это знаю.
А вот Гусек есть человек. Почему у него нету земли? Куда его земля делась?
Перешла к маме.
Твоя мама купила у господ. А как она к господам от Гуська перешла? Они ее не покупали. Кто ее дал господам?
Царь, должно быть?
Царица Катерина. Кто ей, бывало, полюбится, тому и дает.
Да вот, сказал Павел, у вас в саду есть большое дерево Лим, веку ему никто не запомнит, на этом Лиму дедушка мой хомут вешал: мужицкая земля была, потом перешла к господам, а от господ к купцам.