Но жизнь в пустыне сурова. Иногда два-три года подряд не бывает дождей, травы не растут, цветки не цветут, добыча муравьев насекомые исчезают. Для муравьев наступают тяжелые времена: они голодают, вымирают.
Бегунок дитя пустыни. Там, где, казалось, и жить нельзя, он находит пропитание. Его кормят ноги. С неимоверной быстротой бегают вокруг неутомимые разведчики и что-нибудь находят. Каждой семье необходим большой охотничий участок. А если семья очень крупная или рядом завелась новая, начинает возникать колония, что делать? Вот тогда и наступает объединение отводков в одну семью, в которой проще регулировать рождаемость, а инициативу молодых семей приходится гасить.
В прошлый и позапрошлый годы стояла засуха. Сейчас это место, в котором происходило маленькое событие, тоже обошли дожди. Не зря бегунки взялись за ликвидацию новой семьи.
Жара страшная. И попутный ветер. Едем вместе со столбом пыли. Наконец не выдержали, остановились пить чай. К нам подлетела как всегда любопытная каменка-плясунья.
Определенно хочет пить! уверенно говорит Николай и с убеждением своей правоты подходит к ней с консервной банкой, заполненной водой. Каменка отлетела в сторону, на банку никакого внимания. Для нее интересны мы, люди. Здесь они так редки. А без воды она привыкла обходиться.
Опять выскакивают джейраны. Один раз самец-рогач с двумя козлятами. Оказывается, и он может водить малышей. Куда же делись матери? Уж не погибли ли? И вдруг деловито, без остановок, гуртом, опустив книзу горбоносые головы, скачут сайгаки. И никакого к нам интереса.
С величайшей поспешностью через дорогу промчался большой желтый зверек к своей спасительной норе, странно подбрасывая кверху зад. Это тонкопалый суслик. Даже здесь он осторожен.
Неожиданно меняется ландшафт, барханы остаются позади, и пред нами солончаки, поросшие травами, кустарниками тамариска да чингиля. Здесь, видимо, совсем неглубоко грунтовая вода. Сюда в недалеком прошлом, вероятно, доходило озеро Балхаш. Местами земля голая, плотная, покрытая корочкой затвердевшей соли, местами же голые площадки совсем влажные. На них множество норок солончакового сверчка замечательного и звучного певца пустынь. У него, как мне удалось узнать, особенный, не такой, как у всех, образ жизни. Прежде чем линять, он роет аккуратную норку и запасает в нее еду зеленые стволики солянок, заделывает вход тонкой изящно вылепленной крышечкой. Просторные норки роет и самочка. В них она откладывает яички и сторожит их, пока не появятся на свет крошечные сверчки.
Небо потемнело перед ураганом
Я неравнодушен к солончаковому сверчку, не раз наблюдал его жизнь и сейчас, решив воспользоваться случаем, брожу по солончаку, присматриваюсь, кое-где вместе со своими спутниками разрываю норки. Неожиданно вижу черную, с темными пятнами на концах крыльев осу-сфекса, очень подвижную, сильную. Она разыскала самца солончакового сверчка, ударом жала с капелькой яда парализовала его и, беспомощного, неподвижного, поволокла, чтобы спрятать в норку. В это время мы трое, стоя на коленях и склонив книзу головы, сгрудились возле раскапываемой норки, судя по всему тоже принадлежавшей солончаковому сверчку. Сначала, ничего не подозревая, оса взобралась со своей ношей на спину одного из нас, где мы ее и увидели.
Оса охотница за сверчками была нам неизвестна, и поэтому, оставив раскопку норы и массу разбросанных вещей, мы бросились преследовать незнакомку. На наши возгласы тотчас же выскочил из-под машины фокстерьер, куда он спрятался от жары. Собака быстро сообразила, где находится предмет нашего усиленного внимания,
и чуть было не испортила все дело чрезмерным любопытством.
Между тем оса свободно и непринужденно, ловкими и большими прыжками волокла свою добычу, схватив ее челюстями за голову и расположив туловище вниз спиной между своими ногами. Иногда, оставив добычу на несколько секунд, оса вскакивала на растения как будто ради того, чтобы принять решение о направлении дальнейшего движения. Сила, ловкость и неистощимый запас энергии осы были изумительны. Вскоре, возвратившись, она примчалась к месту нашей раскопки и здесь на чистой и ровной площадке юркнула в норку, утащив за собой и бездыханное тельце сверчка.
Мы предоставили ей возможность закончить свои дела, зарыть сверчка в каморке, затем водрузили над норкой поллитровую стеклянную банку и отправились продолжать прерванную раскопку.
Но случаю было угодно приготовить нам еще один сюрприз. В сторонке от нашей раскопки появилась другая оса. Она, так же как и первая, волокла самца сверчка. Обычай неплохой! Для процветания сверчкового общества истребление мужской части населения не будет столь губительным, как потеря самок-производительниц. От количества же сверчков зависит и благополучие специализирующихся на них ос-охотниц.
Пришлось опять оставить дела. Наша новая незнакомка недолго тащила свою ношу, задержалась в ямке солянок и тут начала долго и старательно массировать челюстями голову своей бездыханной добычи. Иногда она прерывала это непонятное занятие и, обежав вокруг сверчка, вновь принималась за странный массаж. Может быть, она так пыталась оторвать длинные усики? Они, должно быть, мешали переноске добычи. Но, приглядевшись, я убедился, что роскошные и длинные усики сверчка давно и аккуратно обрезаны и от них остались только две коротенькие культяпки.