Белоголовые неместриниды перелетают от цветка к цветку, и звонкие песни их крыльев несутся со всех сторон. Часто песня слышится где-то рядом и, прислушиваясь к ней, не сразу отыщешь повисшее в воздухе насекомое. Один за другим обследует неместринида цветы, останавливаясь в воздухе и едва прикасаясь к венчику хоботком. Что-то долго она выбирает подходящий цветок: уж не всюду ли выпит нектар и пусты кладовые? Но вот, наверное, из кувшинчика доносится аромат, песня крыльев повышается на одну ноту. Маленький бросок вперед, ноги прикоснулись к посадочной площадке, и мохнатое тельце исчезает в просторной зале, а длинный хоботок уже проник в узкий коридор и поспешно черпает запасы кладовой. Только змееголовик заставил неместриниду прекратить полет. Открытые цветы она обычно посещает на лету, с воздуха опускает хоботок и пьет нектар, ни на минуту не присаживаясь.
Теперь белоголовая неместринида сыта и напилась до отвала. Она висит в воздухе уже не перед цветком, а просто так и еще громче запевает свою песню. Я навожу на нее лупу медленно и постепенно, чтобы не спугнуть. Длинный хоботок поднят кверху, и все тело за ним находится в небольшом наклоне. Для чего это? Быть может, тут важна подъемная сила встречного тока воздуха? Но для стоячего полета неместриниды в этом нет необходимости и такое положение просто удобно для посещения цветов. Ведь они наклонены к земле и залететь в них можно только снизу вверх.
До чего изумительно сходство неместриниды с маленькой тропической птичкой колибри! Такое же тело, длинный, загнутый по форме узкого коридора-кладовой цветка хоботок-клюв, маленькие узкие крылья и изумительно быстрые взмахи ими. Совпадение формы тела неслучайно. Ведь и колибри питается нектаром цветов и долгое время проводит в стоячем полете.
У белоголовой неместриниды как-то очень странно по бокам тела вытянуты в стороны задние ноги. В этом тоже кроется какой-то секрет аэродинамики полета. Вот бы разглядеть остальные ноги. Их
сверху не видно, они, наверное, согнуты и тесно прижаты к телу. Надо бы подлезть как-то снизу к висящей в воздухе неместриниде и посмотреть детальнее. Но большие темные коричневые глаза поворачиваются в мою сторону, сверкает серебряный лоб, песня крыльев сразу становится другою, переходит на низкие ноты, муха уносится в сторону, исчезает с глаз, и только звон остается в ушах и будто звучит где-то совсем рядом. Но это уже другая неместринида повисла в воздухе и вот забавно присела на травинку, но не перестала петь крыльями. Зачем же неместриниде попусту тратить силы?
Не попытаться ли по звуку измерить количество взмахов крыльев в секунду. Задача это сложная, но ее можно разрешить при помощи совсем простого приема. В полевой сумке у меня есть кусочек тонкой стальной ленты от карманной рулетки. Я зажимаю один конец ее пинцетом и, оттягивая другой, заставляю звучать. Сантиметр ленты звучит слишком низко, на девяти миллиметрах звук уже близко, а на восьми миллиметрах совсем как пенье крыльев. Потом по звучанию отрезка стальной ленты можно узнать быстроту взмахов крыла в секунду. По старому опыту я знаю, что тут будет не менее трехсот взмахов в одну секунду. Неместринида не одна в этом искусстве. Пчела делает около двухсот пятидесяти взмахов в секунду, а комар почти в два раза больше. Каковы же мышцы, что способны к такому быстрому сокращению! Организм позвоночных животных не имеет подобных мышц.
Пока я сравниваю песню крыльев неместриниды со звучанием стальной ленты, открывается и маленький секрет сидящей на былинке мухи. К ней подлетает другая неместринида, такая же по окраске, только чуть меньше и более мохнатая. Это самец. Песня неместриниды, сидевшей на травинке, оказывается, была призывом. Потом неместринида-самка перестает обращать внимание на цветы и начинает шнырять между травинками, повисает над каким-то отверстием и делает броски в его сторону. Это сопровождается уже совсем другим тоном.
Отверстие, наконец, оставлено, и неместринида уже висит над какой-то ямочкой, потом еще долго и настойчиво чего-то ищет над поверхностью земли. У неместринид еще не известен секрет развития. Предполагается, что самки откладывают яички в кубышки саранчовых. Если личинки неместринид уничтожают кладки саранчовых, то этим приносят большую пользу. Ведь саранчовые большие вредители. Сомнений быть не может. Наша белоголовая неместринида принялась за ответственное дело устройства потомства и ищет кладку яиц, наверное, кобылочки. Вот почему самка теперь не обращает внимания на цветы и так настойчиво летает над землей! Пожелаем ей в этом удачи!
Чаепитие
Это «чаепитие» напомнило одну из давних экскурсий в Казахстане, которая была проведена еще на велосипеде. Загрузив багажник спальным мешком, пологом, водою в резиновой грелке и продуктами, я тронулся в путь, намереваясь добраться в тот же день до озера Сор-Булак. Судя по карте, до него было около пятидесяти километров. Пустыня оказалась безлюдной, дорог множество, и каждый развилок вызывал смятение и раздумье. Больше доверяя компасу, я продолжал путешествие.
Через несколько часов пути далеко на горизонте появилось странное снежно-белое зарево. Свернув с дороги, я пошел целиною по направлению к нему, лавируя между кустиками терескена и верблюжьей колючки. Через час пути открылась обширная впадина километров десять в диаметре, искрившаяся белой солью. Кое-где по ней разгуливали легкие смерчи, поднимая в воздухе тончайшую белую пыль. Эту впадину пересекала казавшаяся на белом фоне черной узенькая полоска воды, окаймленная реденькими тростниками.