Поручив находку заботам болвана, я погрузился в иные слои восприятия. Свет привычно померк перед глазами, зато вокруг раскинулась чёткая картина чужого корабля. Это через пустоту без помощи внешнего
оборудования тяжело тянуться, а там, где есть материя, всё проще. Я пробежался по целям, проверяя, все ли по-прежнему живы, потом по товарищам.
Док, замри! резко скомандовал я.
Ты чего? уточнил он, но, как и велели, замер.
Не трогай ту дверь, там короче, я не знаю, что это, но лучше обойди. Мне кажется, там активировалась какая-то охранная система, пояснил я. Понять, что мне не понравилось в двери, к которой в нынешний момент примерялся Аристотель, я не мог. В моём субъективном восприятии это выглядело как кислотно-зелёная паутина, затягивающая проём. Вот такие выверты восприятия: всё, что представляло опасность, виделось мне почему-то зелёным, хотя должно было красным.
А я догадываюсь, что здесь не так, включился опять-таки Филармония. Там где-то должны быть тюремные камеры, так что ты со своими двумя поаккуратней, док.
Ладно, мы их на корабле упакуем в сон, а там видно будет, отмахнулся тот.
Нил, глянь, где мне можно обойти? отвлёк меня Гудвин. А то боюсь застрять в этой дыре.
Хм. Сейчас, кивнул я, хотя кивка никто увидеть не мог, и через несколько секунд доложил. Там справа, метрах в двухстах, в углу коридора можно вскрыть переборку, как раз в нужный ход попадёшь. Только осторожней, там силовые кабели и они, кажется, под напряжением.
Понял, спасибо.
Ладно, значит, шестой номер на мне, раз вы все застряли, кивнул я. Кажется, я вижу туда проход.
Давай, только поосторожнее, не перенапрягись, напутствовал меня док. А то опять вместе с ними ляжешь.
Чёрт, заманчивая идея! Хоть отдохну немного, мечтательно протянул я и двинулся в направлении следующего объекта. Чак, у тебя там как? уточнил я, потому что Чижиков в моём нынешнем восприятии представлялся буквально залипшим в какой-то пёстрой паутине, и такой его вид очень не радовал.
Как всегда, полная задница, проворчал навигатор. У меня создаётся впечатление, что Гудвин заранее знает, где самый тяжёлый участок, и пихает туда меня. Тут какие-то завалы, пытаемся просочиться. Нил, надеюсь, если что ты меня найдёшь.
После всего, что между нами было? Да я голову положу, но не брошу! патетично заявил я, в ответ на что Чак только недовольно фыркнул.
История нашего «братания» была забавная и случилась на первом году моей «божественной» службы. То есть, это сейчас она казалась забавной, когда хорошо закончилась, а тогда было не до смеха. Тогда мы с ним конкретно застряли вдвоём в коротком тупичке, с неисправной связью и в повреждённых икашках (хорошо, вообще выжили и успели замуроваться в той норе, уж больно основательно и близко рванул маневровый двигатель) и провели едва не в обнимку часа четыре, пока до нас докопался док. И действительно почти сроднились. Несмотря на то, что я по-прежнему считаю его занудой, а он меня раздолбаем.
С ума сойти, выдал Аристотель, когда я уже почти добрался до шестёрки, Филармония упаковал свою находку и пытался снять бортжурнал, Чак долез до середины завала, а Гудвин вскрывал последнюю стенку, отделявшую его от объекта. Фил, ты точно уверен, что это камеры? Тут вообще-то женщина с ребёнком, молоденькая совсем, и ребёнку похоже года нет. Кстати, без сознания и каких-либо повреждений именно ребёнок, и, что характерно, тоже девочка.
Во-первых, молодые женщины с детьми даже у нас иногда нарушают закон, отозвался вместо пилота командир. А, во-вторых, разбираться будем дома.
Тем временем я всё-таки пробрался к шестёрке и оглядел место её пребывания. Это явно была обыкновенная пассажирская каюта, тогда как предыдущий номер парил прямо посреди коридора. Номером шестым оказалась девочка-подросток, по виду лет четырнадцати. Сжавшись в комочек, она плавала в невесомости, крепко прижимая к себе компьютер.
Что за молодёжь пошла! проворчал я, расправляя кокон. Живут в сети, даже под угрозой смерти не хотят со своими электронными игрушками расставаться!
Кхе-кхе, отозвался Фил, изображая старческий кашель. Вот в наши-то времена!
Но меня опять отвлекли от пустопорожней болтовни. В тот момент, когда я попытался разогнуть девочку, чтобы аккуратно уложить её в защитную капсулу, она вдруг очнулась и в панике забилась, что-то голося.
Ну, тихо, тихо, маленькая, активировав внешнее переговорное устройство, увещевал я. Не бойся, красавица, всё будет хорошо, я свой, я тебе помогу. Ну, успокойся, хорошая моя, ты же храбрая! Таким красивым девочкам нельзя так кричать, от этого морщины появляются.
На особый полезный эффект слов я не рассчитывал: во-первых, она явно была в неконтролируемой истерике и страшно напугана (напугаешься
тут!), а, во-вторых, язык-то наш она всё равно не понимала. Применять силу в этой ситуации было чревато: можно просто не рассчитать, у икашки мышечные усилители будь здоров. Поэтому я, болтая и по возможности аккуратно фиксируя альдарку в пространстве одной рукой, второй тыкал в кнопки аптечки на боте, выбирая нужный транквилизатор. У нас в арсенале имелись разные, рассчитанные на все известные разумные виды и на некоторые не очень разумные. В принципе, ей бы и человеческие вполне подошли, генотип у нас удивительно близкий, даже родственный, но рисковать не хотелось.