Да, настоящий кадр! с гордостью повторил Брюстер.
Думаю, в гостинице вам будет хорошо, Питер сменил тему разговора. Она хоть и небольшая, но уютная. Ее хозяева китайцы.
Хотелось бы надеяться, что она чистая, угрюмо сказал Блор, а то знаю я этих китаезов! И уж точно не собираюсь есть ту гадость, которую они готовят.
Китайская кухня славится на протяжении уже многих веков, заметил Питер.
Ну вот сам ее и ешь, сказал Блор. А мне этой ерунды не нужно. Ну, я малость пошатался по миру и скажу, что лучше классической английской кухни ничего нет. Рыба с жареной картошкой яйца с беконом стейки что-то в этом роде. И с меня довольно. Да и любой останется доволен. А то, знаешь, я разных деликатесов не люблю. Терпеть не могу этой поганой иностранной еды.
Стив истинный англичанин, с восхищением сказал Брюстер.
В мире достаточно иностранцев, чтобы есть эту гадость, так почему мы должны им уподобляться? Вот что я спрашиваю, возмущался Блор.
А Питер задумался, не станет ли меньше радость, которая его переполняла со дня обнаружения птицы-хохотуньи, от появления на острове таких людей, как Блор.
Вот устроимся, и я возьму интервью у тебя и у этой девицы Дэмиен, Брюстер говорил таким тоном, будто оказывал им честь, а потом мы со Стивом съездим в долину и выясним, что там за птицы и деревья.
Питер глубоко вздохнул, постаравшись сдержаться и не нагрубить:
Во-первых, я не уверен, что мисс Дэмиэн согласится давать интервью, а во-вторых, местоположение долины до поры до времени держится в строжайшем секрете.
Но для меня-то можно сделать исключение. Сказал Дэниэл Брюстер с оскорбленным изумлением. Одной моей программы, показанной по ящику, будет достаточно, чтобы Зенкали нанесли на карту.
Зенкали уже нанесен на карту и без вашей помощи. В любом случае, если хотите попасть в долину, вам придется переговорить с Олифантом и с Кинги.
Да уж, конечно, они мне не откажут, Брюстер был сама уверенность. Они же наверняка видели мои передачи!
Не думаю, возразил Питер. На Зенкали нет телевидения.
Как, у вас нет телестанции?
Нет. И я считаю, что это очень хорошо, что ее нет, заявил Питер.
Весь остаток пути до гостиницы в машине царило ледяное молчание. Затем Питер вернулся в порт и повез еще троих репортеров в «Восходящую луну».
Что вы с мисс Дэмиэн делали в горах когда совершали открытие? Спросил с похотливым интересом бледный, словно труп, Сибели из «Дейли Рефлектор» с удивительно жирными длинными волосами и обкусанными ногтями. Вы помолвлены, или как?
Или как, отрубил Питер, которому Сибели был не менее противен, чем телевизионщики. Мы просто исследовали долины, которым угрожает затопление.
Вы провели там ночь? допытывался Сибели.
Да, сказал Питер и тут же пожалел об этом, поняв, что сболтнул лишнее. Он пожалел об этом еще больше, когда увидел, что результатом его честного и прямого ответа явилась передовица в «Дейли Рефлектор» с заголовком «Влюбленные в горы Птицей не ограничились», который, как заметил Ганнибал, можно трактовать по-разному.
Два других репортера, Хайбери и Кунс, представляли соответственно «Таймс» и «Рейтер». Они казались довольно безобидными, интересовались исключительно находкой хохотуньи и дерева омбу, не проявляя никакого интереса к сексуальной жизни Питера, что уже радовало.
Только он разместил представителей прессы, как возникла новая проблема. Пришвартовалась «Императрица Индии», доставив
на остров новых гостей. Она, высадив на Зенкали десант военных, вернулась в Джакарту, и ее владельцы тут же приказали капитану срочно плыть назад, поскольку нашлось небывалое число желающих туда попасть рейс оказывался экономически опраданным.
Первым, из вновь прибывших, на берег сошел сэр Ланселот Хейверли-Эггер, председатель «ВОЗИВ» Всемирной организации защиты исчезающих видов. Раскаявшийся охотник на крупную дичь, натуралист, дипломат, невысокий, коренастый, лысый мужчина со светло-зелеными глазами, густыми рыжими усами, излучающий всем своим видом высокую самооценку.
Его сопровождал секретарь Всемирного фонда натуралистов достопочтенный Альфред Клаттер, напоминающий пьяного богомола. На голове поношенная соломенная шляпа, слева под мышкой стопка книг о птицах, правой рукой прижимает к боку огромную латунную подзорную трубу.
Следующим был президент Американской лиги орнитологов Хайрам Ф. Харп, алая куртка с белыми фланелевыми вставками, смуглое лицо, белые зубы, казавшиеся в два раза больше человеческих; бычья шея увешана таким количеством фотоаппаратуры, что даже японский турист позавидовал бы.
За ним сошел Седрик Джагг владелец одного из крупнейших Британии сафари-парков «Джунгли Джагга», который в своем плохо сидящем и несколько помятом костюме из белой парусины выглядел несколько неуместно среди титулованной знати и богатых американцев.
Последними на причале оказались еще около дюжины различных гостей, так или иначе связанных с вышеназванными организациями. В телеграмме, извещавшей зенкалийцев об их прибытии, они именовались «секретарями» или «помошниками».
В эти трудные времена, когда работы было невпроворот, Питер выпросил себе в помощь Диггори из Дома правительства. И сейчас Диггори, как рыжая заикающаяся овчарка, носился по причалу, собирая всех вновь прибывших, и выстраивая их полукругом вокруг Питера, чтобы он мог обратиться к ним с речью.