Ну, раз не хотел быть мясником, пусть в таком случае песочек лопатит, невозмутимо заявил гауптман. В конце концов, лучше все же песок перекидывать, чем угодить в покойники. Или вы придерживаетесь иного мнения, оберлейтенант?
Но оберлейтенант, казалось, не слышал своего непосредственного начальника.
Или вон тот тощий, как скелет, с лысиной во всю голову и в очках. Вон он как раз идет через двор, видите?
А это кто такой? осведомился гауптман. Профессор др Эвальд Путкамер. Майор запаса. Он сказал, что, дескать, коричневая рубашка парадная форма нового образца для кладбищенских могильщиков.
Недурно, ухмыльнулся гауптман.
И здесь полнымполно людей схожей судьбы. Впрочем, что я вам объясняю вы и сами не хуже меня знаете.
И уголовников тоже, разве не так?
Да, и уголовников.
А к чему вы мне все это излагаете? не понял гауптман.
К тому, что не к лицу офицеру германской армии брать на себя роль тюремного надзирателя.
Гауптман Барт улыбнулся. Усевшись в единственное кресло, он выпустил струю сигаретного дыма к низкому потолку барака. Со стороны плаца даже через закрытое окно доносился крик оберфельдфебеля Крюля подходило время раздачи пищи.
Как все мерзко, произнес Обермайер.
Да бросьте вы, примирительно ответил гауптман. Война вообще мерзкая штука. Да и мир не лучше кому мы, солдаты, нужны, когда войны заканчиваются? Вам следует быть равнодушнее ко всему, не принимать все так близко к сердцу. Вот тогда у вас еще остается шанс не сбрендить. Советую не забивать голову тем, что ктото из них кавалер Рыцарского креста, а ктото светило науки, что их наш оберфельдфебель Крюль гоняет почем зря, что вид у них как это вы выразились? как у пригнанных и загнанных полутрупов?
Оберлейтенант молча кивнул.
Гауптман Барт, тяжело поднявшись, зевнул, не удосужившись прикрыть рот, потянулся и оправил чуть съехавший набок кожаный ремень. Потом поглядел на часики на запястье и снова сладко зевнул. Золотые часы крепились на изящной белоснежной накрахмаленной льняной ленточке, поговаривали, что Барт ежедневно менял ее, чтобы постоянно оставалась белоснежной. Вполне могло быть, что все так и было, хотя, откровенно говоря, не оченьто вязалось с верзилой Бартом. Скорее уж это подошло бы командиру 1й роты и дамскому угоднику оберлейтенанту Вернеру. Барт, взглянув на своего подчиненного, вдруг увидел, как тот застыл перед ним по стойке «смирно».
Прошу вас, герр гауптман, ходатайствовать перед вышестоящим командованием о переводе меня в действующую часть на фронт!
Ах вот, значит, как? насмешливо произнес в ответ гауптман. Глядитека, оказывается, среди нас есть и герои! Ничего, сейчас убедитесь, что все ваши заявления в духе древнегерманских эпосов, как говорится, излишни.
Гауптман не торопясь залез в карман, достал оттуда напечатанный на машинке приказ и положил его на стол к другим документам.
Вашей роте, 2й роте 999го батальона, в ближайшие дни предстоит переброска
в Россию.
В Россию?
Именно. А за ней с интервалом в два дня последуют и остальные роты. Я прибуду вместе с последней, то есть с 1й ротой. Удовлетворены?
Никак нет, герр гауптман.
А что же вас не устраивает, черт вас возьми?
Статус подразделения. Обращаясь к вам с просьбой перевести меня на фронт, я имел в виду службу в обычном подразделении. Что я стану делать с ними там, в России? С этими ходячими трупами? Уж не с ними ли нам выигрывать войну?
Выигрывать войну? Обермайер, вы неразумный мальчуган! натянуто улыбнулся Барт. Ладно, подойдем к этому подругому: вам будет поставлена совершенно потрясающая задача. И тут уж вы докажете всем свою готовность к самопожертвованию. Приказ этот к такому и такомуто сроку должен быть выполнен. В противном случае трибунал.
В чем же заключается эта ваша потрясающая задача?
Придет время, и вы все узнаете, ответил Барт и, подойдя к окну, посмотрел наружу.
На плацу Крюль гонял когото из солдат тудасюда, заставляя его петлять как зайца.
А этот кто такой? Что он натворил? Вы же знаете все наперечет биографии.
Оберлейтенант Штубниц, ответил Обермайер.
Рядовой Штубниц, поправил его гауптман. Так что он натворил, этот Штубниц?
Запустил водочным стаканчиком в портрет фюрера, прокричав: «Да здравствует Август!» Это произошло в Дортмунде.
Идиот! констатировал гауптман.
Он был пьян, уточнил оберлейтенант.
Значит, пьяный идиот. А почему бы вам не вмешаться? Почему бы не прогнать в шею этого Крюля? У вас есть все основания накатать на него рапорт за издевательство над личным составом.
И что дальше? Недолгое разбирательство вопрос: что за подразделение? Ответ: 999й штрафбат. Что вам вменяют в вину, оберфельдфебель? Я, действуя в рамках устава, попытался одернуть нерадивого солдата. Прекрасно, оберфельдфебель, продолжайте в том же духе! А я же кругом виноват!
Все верно, господин мечтатель, согласился гауптман. Оказывается, вы не такой уж простачок. И все же к лучшему, что нас перебрасывают в Россию. Там у вас не останется времени на размышления о смысле жизни.
Почему вы так думаете?