Кузнецов знал тут каждый камень, каждый переулок, выступ причала. Порт был его домом. Всю свою короткую жизнь, а ему недавно исполнилось двадцать, он провел здесь. Мальчишкой, с вечно облупленным от жаркого солнца носом, с исцарапанными коленками и сбитыми о булыжники пальцами ног, он приносил сюда обед отцу портовому грузчику. Вон на тех камнях-пирамидах долгие часы просиживал с удочкой, чтобы к закату солнца возвратиться со связкой пучеглазых бычков или десяткомдругим скумбрий. С какой завистью смотрел он вслед судам, уплывающим в неведомые, дальние, таинственные, «заграничные» и манящие страны! Разве мог он тогда представить, что спустя какие-то десять лет настоящий боевой корабль, ведомый им, будет как затравленный метаться среди этих, до щемящей боли в сердце родных, каменных нагромождений? Но теперь этот порт с теплым ракушечником, запахами смолы, копченой рыбы и краски стал западней, и вырваться из нее невозможно.
Катер развернулся и помчался к скалам, на которых Кузнецов мальчуганом удил рыбу. Он как бы снова очутился в своем детстве. Здесь же когда-то начиналась его первая, но теперь, очевидно, и последняя любовь. Он бы не объяснил, почему повел корабль именно сюда. Может быть, потому, что с этим местом было связано самое близкое и дорогое. Младший лейтенант хорошо представлял начинающуюся от песчаного мыса гряду гранитных глыб. В середине ее прорезало устье своенравной и бурной речонки. Этот единственный путь к морю шириной метров в шесть закрывала неизвестно кем и когда воздвигнутая решетка, сваренная из массивных, вертикальных прутьев-копий. Острые концы их высовывались из воды сантиметров на десятьдвенадцать.
Он вел катер, еще не решив, что предпримет: выбросит ли его на ржавые железные зубья или, ударившись в брекватер, превратит корабль и его экипаж в огненную лепешку.
Словно прощаясь, Кузнецов обернулся назад, будто хотел в последний раз взглянуть на родной город. Туда, где за обочиной булыжной мостовой, в разросшихся плетях дикого винограда и шершаволистных мальв, прилепился покосившийся домишко, в котором когда-то он младенческим воплем заявил о своем появлении на свет.
За кормой возвышался белый горб идущего за катером упругого буруна.
Мысль
сверкнула молнией.
В то же мгновение он закричал. Закричал радостно тем, кто сидел в желобах:
Держись крепче, ребята!
Резко сбросил газ.
До «драконовых зубов» оставались считанные метры. Двигатель стих, но тотчас, пущенный на полный назад, завыл с новой силой. Затем опять командир дал полный вперед. Однако заминки оказалось достаточно, чтобы двухметровый бурун догнал корабль и вскинул его на вершину своего пенящегося гребня.
Ржавые острия копий исчезли под нахлынувшей волной. Катер на миг завис над ними, что-то затрещало, вероятно, все-таки задел консолью. Корабль плавно, как с горки, соскользнул на другую сторону, где расстилалось свободное море. Вослед запоздало с берега ударили пушки
Руки младшего лейтенанта, сжимавшие штурвал, закостенели. Он не мог разжать пальцы и вытереть заливающую глаза кровь.
«Восьмерка» набирала скорость. Из желоба к рубке лезли мокрые Ярцев и боцман. За уже поредевшей завесой дождя блекло и наконец скрылось совсем зарево пожара
Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ ДОЛГИЙ ВОСХОД НА ЭННЕ
Рэниты пользовались Хронаром для того, чтобы вернуть время, затраченное на дальние межзвездные перелеты. Однако эксперименты со временем приводили к печальным последствиям, к катастрофам, сыгравшим в конце концов немалую роль в гибели самой рэнитской цивилизации.
Человечество нашло свой собственный безопасный путь к звездам и постепенно расселилось на многих удаленных от родной планеты мирах. Инспектор службы внеземных, поселений Ротанов, столкнувшись с загадкой Хронара, старается ликвидировать катастрофические последствия его использования.
Повесть «Долгий восход на Энне» печатается с сокращениями. Полностью она будет опубликована в будущем году в серии «Библиотека советской фантастики» издательства «Молодая гвардия».
оверсайда. Пространство вокруг этой удаленной от галактических рукавов звезды выглядело совершенно пустым. Лишь кое-где просматривались пятнышки далеких туманностей и галактик.
Звезда казалась слишком уж обычной. Голубой гигант второго класса. У таких звезд, как правило, не бывает даже планет. Но первое впечатление не подтвердилось. Планета все же была. Крохотный черный шарик неожиданно выкатился из-за края звезды. Ни один из автоматических зондов, запущенных в сторону планеты, не вернулся, и Ротанов решил подойти поближе. Это было ошибкой. То, что они приняли за планету, оказалось куполом свернутого пространства, скрывавшего в себе целую звездную систему. Теперь они знали, почему не возвращались из этого района корабли-разведчики и автоматические зонды. К сожалению, знание пришло слишком поздно. Всей мощности двигателей «Каравеллы» оказалось недостаточно, чтобы вырваться из гравитационной ловушки.
Внешне все выглядело как обычно. Сменяли друг друга вахты, едва слышно свистели двигатели, работавшие на форсаже, и только взбесившиеся стрелки гравиметров показывали, что внизу под ними лежала бездна, с трудом поддающаяся анализу, пониманию Звезда, убившая сама себя, сжавшаяся до размеров планеты, скрутившая пространство так, что оно изменило почти все свои физические свойства. Корабль беспрестанно бросало из стороны в сторону. «Каравелла» находилась еще далеко от поверхности самого купола, она еще боролась, но мощности работавших на пределе двигателей хватало лишь на то, чтобы удерживаться на внешней орбите.