Как папа, точно настоящий рыцарь из сказок, увёз маму из родительского дома, когда Дастин и Хильда категорически воспротивились их браку.
«Как Монтекки и Капулетти!» сказал Гарри, когда она рассказала ему эту историю.
В детстве Джинни не задумывалась о том, почему её дедушка и бабушка были так против её отца. Когда она выросла, разгадка пришла сама собой: безусловно, тут были замешаны галлеоны, которых у семьи Уизли не было в достаточном количестве на взгляд Пруэттов. Их единственная дочь могла сделать неплохую партию с кем-нибудь из благородных волшебных семей. Скорее всего, из списка Священных двадцати восьми уже была выбрана подходящая кандидатура.
Но Молли воспротивилась решению родителей и отдала предпочтение любви. Из отчего дома с эльфами она добровольно отправилась в Нору, выбрав жизнь домохозяйки, а не изысканной леди в роскоши.
Наверняка ей пришлось трудно. Особенно, когда дети стали рождаться один за другим.
Но Джинни была уверена, что мать была счастлива и ни разу не пожалела о своём решении. Её больно ранило, что собственные родители вычеркнули её из своей жизни, а любимый брат Фабиан вынужден тайком встречаться с сестрой, но никогда и ни при каких условиях Молли не роптала на свою судьбу.
Никогда Джинни не слышала, чтобы мать упрекнула отца в том, что его работа недостаточно престижна, а в кошельке одни лишь сикли. Они решали проблемы сообща и крайне редко ссорились.
После смерти родителей Молли тётка Мюриэль возобновила общение с их семьей, но Джинни подозревала, что та просто-напросто забыла о том, что было тридцать лет назад.
Единственное о чём вздыхала Молли это об отсутствии домовика, и Джинни со смешком подумала, что мать очень рада тому, что у дочери есть эльф. Пусть даже такой, как этот дряхлый Кикимер.
Можно ли винить родителей Молли, что они хотели лучшей жизни для дочери? Джинни понимала, что такие были времена. Ей импонировало, что мать не побоялась пойти против воли родителей в борьбе за счастливую жизнь. Она с гордостью думала,
что поступила бы так же, будь на месте матери.
Никакие галлеоны не стоят того, чтобы жить с нелюбимым человеком и рожать ему детей.
Но к чему такие крайности? Если в жизни есть любовь, магия и небольшой счёт в Гринготтс, можно считать, что она удалась.
Может, они с Гарри и живут небогато, зато у неё есть любящая семья. А ещё любимый квиддич, который позволяет отвлечься от самых неприятных мыслей.
Гарри хотел большую семью. Хотел создать то, чего был лишен сам. Но не давил на Джинни.
Иногда он интересовался, почему у них столько лет не получается завести детей, но обычно напоминания о том, что «Мерлин знает, когда детям нужно появиться на свет» в качестве объяснения было достаточно.
Нервировали только вопросы родителей, которые ждали от неё внуков. Как будто им мало уже имеющихся! Только вот она не хотела детей. Когда-нибудь, возможно она старалась запихнуть такие мысли подальше.
Если у неё родится ребенок, о спорте придётся забыть. У неё не было иллюзий на этот счёт, перед глазами было множество примеров. Она находилась на пике своей карьеры и готовилась к дальнейшим победам, а не к пелёнкам и детским крикам. О нет, Мерлин, одна только мысль, что придётся нянчиться с детьми вместо полётов на метле, вызывала бурное отрицание.
Ни сейчас, ни через год, ни через пять. Чтобы воспитывать детей, одной магии мало. И как бы её мать ни пыталась убедить её в обратном, Джинни для себя всё решила сама.
Она сама выбрала, как ей жить. И если она не хочет детей, у неё их не будет. Даже если приходится врать мужу, что противозачаточное зелье это восстанавливающий бальзам.
Джинни посидела на диване ещё немного, прислушиваясь к собственным мыслям. А затем поднялась и вышла из комнаты, плотно притворив за собой дверь.
2. Нора
Примечания:Местами будет немного больно, но так надо и так будет не всегда.
--------------------
И тут я беру меч Годрика и одним ударом уничтожаю медальон! Рон наглядно изобразил, как замахивается и рассекает воздух воображаемым клинком, вызвав невольный вздох восхищения у присутствующих детей.
Джинни сидела в своём любимом кресле в стороне от длинного праздничного стола. Она почти не поддерживала разговоры о войне, предпочитая держаться в тени. Хотя она и участвовала битве за Хогвартс, но лучше бы об этом забыть. Одно воспоминание, как Беллатриса Лестрейндж неумолимо приближается и её губы цвета запёкшейся крови шепчут тёмные проклятия, а рука заносит свою палочку, чтобы послать смертоносный луч, заставляло содрогнуться.
Если бы не мама тогда
Даже мысль такую не хотелось допускать.
А вот гости о войне вспоминали охотно. Начиналось всё с нескольких пошлых шуток Рона о Волдеморте. Молли шикала на сына, косясь на внуков. Лаванда мягко сжимала его колено, призывая утихомириться, а двое их сыновей с раскрытыми ртами слушали взрослые разговоры. Заметно округлившийся живот, который жена Рона бережно поглаживала, очень недвусмысленно намекал, что они планировали пополнить внуком коллекцию Молли и Артура в ближайшее время.
Рядом с ними сидел Гарри, привычно молчаливый в этот день. Джинни знала, что он тоже, как и она, не слишком любил вспоминать войну, но старательно это скрывал.