Определенно, согласился я.
Что-то неприятное было в каждой черточке ее лица и больше всего в голосе, никак не вязавшемся с ее внешним видом.
Дальше события разворачивались еще напряженнее. Я не был уверен, что Дамблдор ведет себя разумно, вступая в спор с Фаджем, но у него не было особого выбора. Этого старого идиота давно пора сместить с должности министра! Не припомню, чтобы он сделал хоть что-то хорошее для волшебного сообщества...
Наконец, когда воздух в зале целиком пропитался злостью (как мне показалось), Дамблдор предложил принять решение. Не очень-то вовремя, как по мне... Лили закусила губу и впилась в мою руку ногтями.
Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам?
Я на секунду зажмурился и тут же широко распахнул глаза... Рука, еще рука... Много рук! Больше половины!
ДА-А-А!!! заорал я так, что слышно было, наверное, за пределами дома. Лили, тащи медовуху... Много медовухи! Будем праздновать!
Она счастливо рассмеялась и легко спрыгнула с дивана.
Идем со мной! Упьемся вконец!
Я схватил ее за руку, и мы чуть ли не кубарем, совсем как дети, скатились с лестницы на кухню, хохоча, как сумасшедшие. Давно мы не чувствовали такого облегчения.
* * *
Кабинет Амбридж был такой же приторный, как и она сама. Розовые обои, розовый стол, розовая мебель... Фу!
Она перебирала какие-то бумажки. Мы наблюдали за ней не больше часа, но пока ничего любопытного не увидели, кроме жуткой злости на лице после того, как оправдали Гарри. Ей-то он что сделал, интересно?
В дверь постучали.
Войдите, тоненьким голоском отозвалась Амбридж. Меня даже передернуло. Неужели кто-то может нормально с ней разговаривать при таком голосе?
В кабинет зашел рослый бородатый волшебник в роскошной черной мантии. Лили вопросительно на меня посмотрела. Я пожал плечами мол, понятия не имею, кто это.
Вы не заняты, Долорес? спросил
он.
Ну что вы, Ранкорн, умильно улыбнулась она. Присаживайтесь. Чаю?
Благодарю.
Ранкорн сел на маленький стул, причем места ему явно не хватало. Амбридж протянула ему розовую чашку, и он отхлебнул напиток.
Что привело вас ко мне, Альберт? спросила она игриво, поправляя чудовищный бант на своих волосах.
Он немного замешкался.
Да вот, хотел поприсутствовать на слушании Поттера, но дела не позволили.
А-а-а... кокетливое выражение исчезло с лица Амбридж, оно стало жестким, и она ответила сухим голосом, совершенно непохожим на тот, что звучал только что: Мальчишку оправдали, как вы, должно быть, уже слышали.
Да, подтвердил Ранкорн, но я так и не понял, почему...
Это все Дамблдор. Его игры. Ну, вы знаете, как он это умеет. Она вдруг снова переменилась, вернувшись к притворно благодушному настроению. Но не будем о грустном... Как вы, наверное, тоже уже знаете, скоро его власти придет конец.
Правда? удивился Ранкорн. Почему же?
Амбридж широко раскрыла свои и без того выпуклые глаза и коротко хихикнула.
Так вы не слышали? восторженно воскликнула она. Ну как же. Министр назначил меня новым преподавателем Защиты От Темных Искусств в Хогвартсе...
Я подавился соком, который только что отхлебнул.
... а в дальнейшем, возможно, я стану и кем-то большим. Корнелиуса очень беспокоит ситуация в школе, и он считает, что без некоторых реформ там не обойтись... Возможно, даже пора сменить директора, и она снова совершенно омерзительно захихикала.
Вот как! заулыбался и Ранкорн. Поздравляю, Долорес...
Лили в шоке на меня посмотрела.
С каких это пор министр назначает в школе преподавателей? потрясенно спросила она. Как Дамблдор это допустил?
Не знаю, не менее удивленно ответил я. Но чувствую, добром это не кончится...
Глава 21.
"Это я виноват. Я, и больше никто".
Желудок сжался, я почувствовал, как щиплет глаза, и нетерпеливо крутанул головой, открывая новую бутылку.
Дамблдор велел мне защитить Мейвина, а я дал ему умереть. "Ты ничего не мог сделать, сказала мне Лили. Не нужно терзать себя". Неправда! Я мог проводить его до двери, мог одолжить ему мантию, чтобы он пошел в ней, я мог... Но не сделал! Хуже всего было то, что я видел убийцу, а он видел меня. Но он только ухмыльнулся, заметив, как я вбегаю во двор, снова сбрасывая мантию-невидимку, и улетел прежде, чем я сообразил достать палочку. Видимо, я выглядел так жалко, что Пожиратель Смерти решил, что убирать еще и меня нет смысла.
Я не знал, кто это был, но его гнусная улыбочка словно впечаталась в мою память, возникая всякий раз, когда я закрывал глаза, и являясь во сне, и больше всего на свете мне хотелось найти ее обладателя и навсегда стереть торжество со звериной рожи, никак не похожей на человеческую.
"Я непременно расскажу о вас своей жене и детям".
Она каким-то образом почувствовала беду. Худенькая, темноволосая и миловидная, она открыла дверь и в ужасе закричала, увидев своего мужа на земле. Она рухнула рядом с ним, в панике выкрикивая его имя и тряся за плечи, и когда подняла глаза и заметила меня, я увидел столько боли и потрясения в ее взгляде, что мне стало еще хуже, чем было. А потом... Потом из-за дверей выглянули двое перепуганных ребятишек лет пяти-семи, и мир просто рухнул...