Все равно он до Гарри не доберется! В Хогвартс ему при всем желании не попасть...
Но я не был так уж уверен в том, что сказал. Вряд ли под "опасностью" Берта подразумевала то, что случилось на матче. Скорее всего, настоящая опасность еще впереди... То есть, говоря прямо, в Хогвартсе.
Я не стал говорить о своих мыслях Лили, но она, конечно, догадалась и сама.
Но в Хогвартсе Дамблдор, внезапно, словно уговаривая себя и меня, сказала она. Рядом с ним ничего не может случиться.
Она с надеждой на меня посмотрела, и я кивнул. Но думал только об одном: нет, судя по всему, на этот раз даже Дамблдор ничего не сможет сделать.
Глава 13.
Такое странное чувство сегодня у меня выпускной. Не будет больше ночных прогулок по Запретному лесу, постоянных отработок у Филча, балагана на уроках, волнения перед матчем со Слизерином... Кто знает, когда мы снова вернемся в замок? Но я грустил не поэтому.
Письмо было от родителей. Нарочито бодрое, с веселыми поздравлениями и гордостью в каждой строчке. Я уже знал, что мама и папа приехать не смогут, они сообщили мне об этом еще неделю назад в таком же бодром письме. Там они с сожалением написали, что подхватили
какую-то легкую, но очень заразную инфекцию, и в больнице Святого Мунго им сказали, что лучше никуда из дома не выходить. Но я ни в коем случае не должен расстраиваться ведь мне предстоит такой замечательный вечер, когда совсем не время думать о родителях, с которыми произошло сущее недоразумение, а нужно радоваться жизни.
Напрасно они считали, что я куплюсь на легкомысленный тон письма. Что с родителями что-то не так, я заподозрил, еще когда приезжал домой на рождественские каникулы. Мама выглядела непривычно утомленной, хотя старалась не подавать виду. Папа был немногим лучше, но отчаянно пытался шутить. Я попробовал было заикнуться об их самочувствии, но они не дали вставить и слова, быстро уверив меня в том, что с ними все в порядке так, небольшая простуда. Я так хотел в это поверить и быстро успокоился. Однако следующие, пасхальные, каникулы показали, что меня вероломно обманули. Хотя родители так и продолжали отпираться и упорно не желали рассказывать, что с ними происходит.
Я вернулся в Хогвартс злой, пытался докопаться до истины через письма подумал, вдруг мама с папой просто не могут сказать мне правду, глядя в глаза? Но нет, даже в письмах они продолжали держать меня за дурака. Я не мог думать ни о чем другом, потому что чувствовал происходит что-то действительно серьезное, иначе они давно сказали бы мне, что у них за болезнь.
И вот теперь два тревожных письма. Казалось бы, что в них такого родители поздравляют сына с успешным окончанием школы и говорят, как им гордятся, но у меня из головы не выходила дурацкая мысль, что это прощание.
"Не думай так, Джеймс!" одернул я себя. Но не мог.
Почему, почему они молчат о том, что серьезно больны? Может, даже умирают? Ведь мы из тех семей, что всегда говорят друг другу правду и ничего не скрывают... Боятся сделать мне больно? Но мне и так больно! Хуже некуда...
Я вскочил с кровати и с яростью пнул дверцу тумбочки.
Джим?
В комнату, словно почувствовав неладное, заглянул Сириус.
Что с тобой? спросил он, глядя, как я потираю ушибленный палец.
Я молча махнул рукой на подушку и снова рухнул на кровать. Бродяга без дальнейших разговоров подошел к кровати и взял бумагу. Быстро пробежал по письму глазами, на мгновение нахмурился (но я все равно заметил) и тут же беспечно улыбнулся.
Н-да, как почитаешь, так даже можешь поверить, что ты совсем золотой мальчик! весело протянул он. Ну и чего ты скис? Мне мои предки в жизни такого письма не напишут! Скорее, мамочка проглотит бутыль маггловской крови... Неужто расстроился, что не приедут? Так тебе даже на руку можешь напиться безо всяких угрызений совести. Пять бочек медовухи уже ждут нас в туннеле на втором этаже! Еще Грегори Стюарт сказал, что запасся отличным ликером, а...
Прекрати, оборвал я его. Не делай еще и ты из меня дурака.
С чего бы? притворно удивился Сириус. Или ты думаешь, что нам хватит и медовухи? Я лично сомневаюсь, вспомни, сколько Питер выпил в прошлый раз, и...
Мне не до шуток, Бродяга.
Когда я говорил таким тоном, Сириус мгновенно забывал свои приколы. Замолчал он и сейчас. Сел на соседнюю кровать и серьезно спросил:
Думаешь, действительно все так плохо?
Я сглотнул внезапно появившийся в горле ком и сдавленно ответил:
Иначе они давно бы уже рассказали.
Он посмотрел на меня, потом на письмо, и за что я всегда особенно его ценил не сказал рядовое "Не переживай, все будет хорошо", а тихо предложил:
Послезавтра ты будешь дома. Скажи им прямо я знаю, что вы умираете, и они больше не смогут отпираться.
Вслух это прозвучало еще хуже, чем в моей голове, но я знал, что Бродяга прав. На глазах появились слезы, и я торопливо их смахнул, но Сириус не мог этого не заметить. Он мигом сел рядом со мной и положил руку на плечо.
Мы сидели так довольно долго, и нам больше не надо было слов, чтобы понять друг друга. Вскоре я почувствовал, что дышать становится легче в последние часа полтора это было трудно.