Потом он съел лимонное желе, а потом ростбиф с жареным картофелем.
Фридрих Горенштейн, Андрей Кончаловский РАБА ЛЮБВИ
Название картины на фоне размытой фотографии главной героини. Остальные титры на черном фоне, белые буквы.
Из затемнения. Хлещет дождь, блестят мокрые городские крыши. По улице с большим тяжелым чемоданом идет молодая девушка.
Девушка идет по улице. Навстречу ей идет высокий господин с бородкой. Останавливается, говорит. Девушка смущенно отвечает. Они разговаривают. Надписи:
Извините, мадемуазель, но ведь
вам тяжело. Возьмите извозчика...
У меня нет денег.
Вы можете отдохнуть в моем
доме. Поужинаем, выпьем кофе...
На первом плане извозчичья пролетка. Девушка смущена и обрадована. Извозчик выезжает из кадра. Затемнение.
Из затемнения. За столом девушка и господин с бородкой. Горничная вносит поднос с дымящимися чашечками кофе. Господин кладет в кофе сахар. Девушка с удовольствием пьет горячий кофе, но вскоре голова ее опускается и она засыпает. Затемнение.
Из затемнения. Просыпается она на диване. Позднее утро. Она одна. Испуганно вскакивает, зовет. Надпись:
Серж!.. Серж!!!
Входит горничная. Говорит. Девушка в ужасе. Надписи:
Господин уехал еще вчера.
Негодяй!
Вы находитесь в меблированных
комнатах, здесь не положено кричать.
Я в меблированных комнатах?
Девушка ломает руки. Затемнение.
...Дождь, сырой город. Девушка с тяжелым чемоданом уныло бредет по улице...
Тапер наигрывает грустный мотив.
В тесно набитом зале всхлипывают и сморкаются.
Высокий подъезд кинотеатра с уходящей наверх лестницей. Над подъездом рекламный щит с надписью: «"Жизнь только издалека красива и нарядна". Тяжелая душераздирающая драма въ четырехъ частяхъ съ участiемъ любимцевъ публики Ольги Вознесенской и Александра Максакова».
По краям подъезда огромные рекламные щиты: Ольга и Максаков. Лестница забита людьми, вдоль дома очередь.
Подъезд набит битком. Люди стоят, тесно прижатые друг к другу. Над окошком надпись: «Билетов нет».
Я слыхал, через запасной ход вчера своих пускали, хриплым голосом говорил какой-то тощий человек, закутанный в башлык, сверкая глазами сквозь стекла очков.
А я вот слыхал вчера: Киев большевики взяли!
Ложь! Не может быть такого!
Дай-то Бог...
А если и так, какая разница, вмешался в разговор полненький господинчик. Большевики там, все остальное здесь!
Что же это?
Все! Ольга Николаевна, Шаляпин! Бунин, говорят, скоро будет! Вертинский!
...У входа, в очереди, какая-то дама под зонтом, закинув голову, смотрела на афишу. Через ее плечо мы видим туфлю Ольги, нарисованную на холсте.
Ольга Николаевна, голубушка... Ангел вы наш... губы ее задрожали от охватившего ее чувства.
Застеснявшись своего порыва, она смущенно оглядывается. Мимо, толкнув ее, пробегает взволнованная госпожа.
Взволнованная госпожа появляется в проеме:
Безобразие, господа, половина билетов мимо кассы идет!..
Толпа зашумела.
Депутацию необходимо!
К директору!
Почему такое отношение к публике?!
Несколько пролеток с солдатами остановились у кинотеатра. Из первой вылез капитан. Лицо его было бело и кругло; светлыми, почти белыми глазами он уставился поверх толпы. К нему подбежал филер, что-то зашептал. Не дослушав его, капитан пошел к входу.
А вот и власть, сказала какая-то дама. Господин капитан, почему такое безобразие? Публика мокнет под дождем... Я жена губернского секретаря...
Капитан посмотрел на нее, не ответил, прошел мимо. Толпа сомкнулась за ним, глядя вслед.
В углу сцены тапер играл на пианино. Вспыхнул свет. Тапер перестал играть, привычно закрыл крышку и устроился ждать. Мимо него прошел капитан и остановился перед погасшим экраном:
Все на местах! Приготовить документы!
Началась паника. Давка.
Филер от двери бросился в толпу.
Какого-то человека солдаты схватили, растянули руки, поволокли.
Господа, это ошибка, господа! улыбаясь, обращался человек к ведущим его за руки солдатам.
Он не вырывался, охотно шел сам.
Ну что вы, ей-богу, отпустите!
Я сам же иду!
Кто-то толкнул его прикладом в спину. С него слетела шляпа, он чуть было не упал, но удержали солдаты. Человек опять засмеялся:
Это несправедливо, весело сказал он.
Его вели сквозь толпу, капитан шел следом. Они вышли на улицу.
Дождь кончился. Сквозь туман пробивалось солнце. Человек растерянно оглядел стоящую у входа испуганную публику, пожал плечами.
Капитан посмотрел на какого-то унтера, тот кивнул солдатам. Они подвели веселого человека к витрине магазина и, держа его за обе руки, сильно ударили им о стекло.
Посыпались осколки. Человека подняли и бросили через борт в кузов подъехавшего грузовика.
Грузовик тронулся, увозя веселого человека. Капитан мгновение смотрел на толпу, потом погрозил ей пальцем. А еще через мгновение все стало так, как было десять минут назад.
Черно-белые кадры.
Павильон. Декорация богато обставленной комнаты. Горничная Ольга Вознесенская убирает комнату. На стене большой фотографический портрет красавца с тонким пробором. Девушка оглянулась, стала на диван и, вытирая пыль с рамы, покрыла портрет поцелуями. Из-за портрета выпала записка... Девушка читает ее... рыдает... садится, держа портрет на коленях и не переставая рыдать... Слышится команда «Стоп!».