О том, какие отвратительные родители были у Снейпа, Гермиона и сама прекрасно догадывалась. Хотя получить этому подтверждение все равно было неприятно. Выслушивать, как мальчик до одиннадцати лет был предоставлен самому себе, а потом на десять месяцев отправлялся в школу, пока родители счастливо распивали, ругались и дрались было мерзко. И без того оформленные, отнюдь не эфемерные, чувства к бывшему профессору, только укрепляли границы, отвоевывая все большие и большие территории где-то в области груди.
А она-то думала, что успела остыть за десять лет. Не тут-то было.
А потом был поход в Азкабан. И смеющиеся, выцветшие, подёрнутые мутной поволокой, глаза Люциуса Малфоя, выглядящего в камере Азкабана лучше, чем на службе у хозяина. И как бы противно Гермионе ни было, она всё же уселась на деревянный стул, окруженный четырьмя каменными стенами без единого окна, которые, что уж говорить, давили даже на неё.
Северус был хорошим другом, неопределенным тоном ведал Малфой, вся та чушь, что творится в вашей голове, сказал он резко, про то, что у Малфоев, мол, не бывает друзей не более, чем чушь.
Навострившись, Гермиона приготовилась записывать.
Вы помните, каким он был в школе? На службе у Волдеморта? Как складывались его отношения с другими Пожирателями смерти? протараторила она.
Но встретилась лишь с презрительным жидким взглядом и ехидной ухмылкой.
Северус был моим другом, и я не стану рассказывать о нем какой-то грязнокровке, выплюнул он.
В одну такую грязнокровку он был влюблён, вы не уважаете выбор вашего, как вы сами сказали, друга? спросила Гермиона, вздёрнув подбородок.
Малфой до нахального лениво фыркнул. Совсем неподходящий для него
звук.
Одну? едко протянул он. Ну-ну, мисс Грейнджер. И, да, я не одобрял его выбор, поэтому предпочту просто не комментировать.
Вздохнув, Гермиона собралась с мыслями. У Малфоя была информация, и Гермионе она была нужна. Как разрушить эту преграду между его мозгом и своим мозгом и проложить мост для передачи информации она не знала. Традиционным способом: открыть рот и говорить, чтобы собеседник услышал, Малфой явно не был настроен.
Мерзавец.
Раздраженно выдохнув, Гермиона излишне резко поднялась на ноги и, подавив в себе порыв сказать какую-нибудь гадость, вышла из допросной с высоко поднятой головой. Чтобы доказать Малфою своё превосходство хотя бы в этом она могла себе позволить ходить. Передвигаться. Жить.
Наверное, это было слишком жестоко с ее стороны, но Люциус виноват сам.
А потом были Эйвери, Нотты, выжившие члены Ордена, профессора Хогвартса, но ни светлая, ни тёмная сторона не могли дать то, что ей было нужно.
А потом пришло письмо.
Февраль, 1997 год. Хогвартс, Шотландия.
«Вы нужны мне сегодня. Пароль тот же».
Гермиона смяла записку и, прошептав заклинание, заставила ту испариться. Украдкой посмотрела на преподавательский стол, пытаясь поймать взгляд тёмных, глубоких, как сама бездна глаз, но профессор Снейп, хмуро уставившись в тарелку, ел и не обращал внимания на мир вокруг.
Было так удивительно общаться с ним. Настолько, что чаще всего она была в вечном состоянии неверия. Даже когда его руки покровительственно ложились поверх её, помогая шинковать корни правильно, и тихое бормотание шевелило волосы возле её уха:
Не удивительно, что Поттер обошел вас по зельеварению. У вас вечно дрожат руки. Это никуда не годится.
Кто мог подумать, что спустя пару месяцев после их неожиданной встречи в коридорах Хогвартса и постоянного её игнорирования профессором, однажды Гермиона осмелеет настолько, что после урока ЗОТИ останется в классе и поинтересуется его состоянием. Он выглядел в тот момент ужасно. Примерно так же, как в тот раз, когда она нашла его истекающим кровью. Вечно дёргался и старался незаметно дотронуться до левого предплечья.
Я могу помочь вам, сэр? воровато посмотрев на дверь, Гермиона снова повернулась к профессору, который презрительно скривил губы. Вы выглядите
Мне не нужна помощь вечно сующей не в своё дело наглой гриффиндорки, холодно процедил Снейп, чуть поморщившись. И следите за языком, если не хотите лишиться баллов он запнулся, снова поморщившись и потянувшись правой рукой к предплечью левой. Поймав взгляд Гермионы, такой всепонимающий, Снейп прорычал: Вон отсюда
Он вас вызывает, да? чуть ли не прохрипела Гермиона, пятясь назад на всякий случай, потому что в его глазах начинала разгораться ярость. Почему вы не идете? Вы же разозлите его
Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора за невероятную наглость, профессор почти прошипел эти слова, и Гермиона ошарашенно уставилась на него, не в силах поверить, что он лишил её факультет стольких баллов, словно они имели хоть какое-то значение в этой ситуации. Даже она понимала: не имели. Она быстро закинула сумку на плечо и, борясь со слезами и жгучей ненавистью, выскользнула из его кабинета, проклиная Снейпа на чём свет стоит.
Но тем не менее вечером она отправилась патрулировать коридоры, поменявшись сменами с Ханной Аббот, и даже когда время патрулирования закончилось, Гермиона все продолжала обходить первый этаж, злясь на себя за неравнодушность. Психанув к полуночи, она решительно направилась в сторону его кабинета. Тарабанила в дверь и просила портрет сказать, внутри ли он.