Она наложила согревающее заклинание и повернулась вновь к замку что-то в нем не давало ей покоя. Разве вон ту галерею не перестроили после битвы? И на берегу озера чего-то не хватает белой гробницы Дамблдора!
Руки неприятно похолодели. Раздались тихие шаги, она резко обернулась, вскидывая волшебную палочку из темноты к ней вышел Альбус Дамблдор собственной персоной.
Глава 2
На секунду Гермиона задохнулась от самого настоящего, неконтролируемого страха, но потом быстро сотворила щит и впилась взглядом в Дамблдора. Директор покойный, мать его, директор! смотрел на неё с вежливым интересом, но при этом в его голубых глазах блестел жесткий холодок. Какие у него пронзительные голубые глаза Гермиона уже и забыла!
Кто вы?! одновременно произнесли оба волшебника.
Директор слегка улыбнулся:
Моё имя Альбус Дамблдор, мисс. А вот как зовут вас?
Гермиона понимала, отлично понимала, что это может быть ловушкой, но также хорошо она знала две вещи: во-первых, оборотное зелье позволяет принять облик только живого человека, а во-вторых, если какому-то магу всё же удалось при помощи заклинаний создать столь реалистичную иллюзию внешности покойного профессора Дамблдора, то вряд ли этот маг уступит Гермионе в дуэльном мастерстве. А еще ей просто иррационально хотелось верить И она решилась:
Сэр, я готова ответить на ваши вопросы на часть вопросов. Если прежде вы мне ответите на один: какой сейчас год?
В глазах Дамблдора блеснуло веселое понимание.
Вот как. Интересно. Сейчас идет тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Семнадцатое апреля, если быть точным.
Несмотря на то, что у Гермионы
уже возникли подозрения, ответ ошеломил её и она выругалась столь же непристойно, сколько и замысловато. Подобная тирада, определенно, куда больше пристала бы пьяному аврору в отставке, чем молодой волшебнице.
Дамблдор насмешливо приподнял брови, но позволил ей закончить, а потом спросил:
Как я понимаю, случилось некое фиаско? Так как вас зовут и откуда вы?
Прошу прощения, Гермиона взяла себя в руки, хотя ей до конца казалось, что это бред, галлюцинация. Может, имеет место нестандартное последствие тех магловских антидепрессантов? Их она сама себе «прописала», ибо ни одному психотерапевту не смогла бы объяснить, почему ей так часто снятся по ночам пытки, трупы и зеленые вспышки авад.
Меня зовут Гермиона Грейнджер. Вы меня не знаете. Пока не знаете. Десять минут назад у меня было тоже семнадцатое апреля, только год две тысячи восьмой.
Поразительно, мисс Грейнджер! Дамблдор заговорил чуть менее спокойным тоном, что, вероятно, отражало высшую степень его удивления. Разумеется, я нечто подобное и предполагал, но тридцать лет Я лишь слышал о подобном, но и не думал, что однажды столкнусь с таким явлением.
Я тоже, мрачно откликнулась Гермиона и невольно оперлась рукой о какое-то дерево, хотя работаю над проектом по изучению времени.
Неудачный эксперимент?
Нет, она отрицательно покачала головой, эксперимента по сути никакого не было. В смысле, мы не планировали никого отправлять в прошлое, мы только создавали
Тут Гермиона осеклась, вспомнив, что вообще-то, в прошлом стоит держать язык за зубами. Правда, она до конца не верила в реальность происходящего.
Я вас слушаю, мягко напомнил о себе Дамблдор.
И Гермиона закончила:
Разве такое возможно, профессор? Опыт Элоизы Минтамбл научил всех волшебников быть весьма осторожными и соблюдать множество законов и ограничений. В свою очередь хочу сказать, что мы с коллегами не нарушили ни один из них.
Дамблдор задумчиво постукивал пальцем по своему длинному носу, явно размышляя, потом, наконец, медленно сказал:
У меня есть одна идея, мисс Грейнджер. Экстравагантная, смелая идея, но, на мой взгляд, весьма правдоподобная. И я охотно ею с вами поделюсь, когда мы пройдем в мой кабинет. Вот только впрочем, думаю, вы знаете: у нас тут идет война. И я, являясь директором школы, не могу впустить в Хогвартс незнакомого человека м-м-м, не проверив его должным образом.
Как ни странно, именно эти слова успокоили Гермиону. И она вдруг впервые за последние несколько лет ощутила то самое чувство, которое, несмотря ни на что, всегда оставалось с ними, пока Альбус Дамблдор не погиб. Пусть в итоге он оказался куда большим политиком и хитрецом, чем сказочным волшебником. Пусть оказался всего лишь человеком. Пусть Гермиона никогда не была с ним близка так, как был близок Гарри. Но мудрость профессора Дамблдора, его опыт, его знания, а главное его ироничный взгляд на жизнь как на приключение, как на игру великого ребенка, давали ту самую уверенность в своих силах и оптимизм, которого им так не хватало в последний страшный год войны!
Конечно, директор. Вот только легилименция Гермиона замялась. Возможно, она не совсем уместна в этом случае, ведь в силу обстоятельств мне многое следует держать в секрете.
Дамблдор кивнул, хотя посмотрел на неё еще более заинтересованно (видимо, он не распространялся широко о своём умении читать мысли):
Разумеется, разумеется! Впрочем, о последнем мы еще поговорим. В любом случае я не планировал применять к вам подобные чары это было бы неэтично. Ограничимся следующим