Он мне и передал этот шоколад. Габриель сказал, что вкуснее я не ел и не попробую. И ткнув в сторону несуразного батончика, завёрнутого в ярко-блестящую упаковку, шутливо сказал. Лучше выкини её, а то вспыхнет.
Что сделает. Голос девушки сотрясся от смешка. Вспыхнет? Как это вообще возможно? Лютер, не неси чепухи.
Даже тусклый свет фонарей не мог скрыть улыбки парня, ширящейся с каждой секундой. Юноша, улыбаясь, взял в руки, буквально выхватив, батончик в свои руки, нашёл у себя в кармане зажигалку и поднёс пламя к шоколадному покрытию. Через секунду шоколад, да и весь батончик вспыхнул ярким сине-жёлтым пламенем, озарившим местность подобно яркому светилу во мраке, заглушив даже слабое свечение фонарных столбов.
Пальцы разжались и полыхающая головёшка пала на землю, попав в выбоину в плитке на дороге, продолжив гореть и громко трескаться, слово кто-то разжёг костёр из поленьев. И спустя мгновение воздух наполнил вонючий аромат, лишь отдалённо веющий запахами мазута и горящей нефти. Вся остальная палитра ароматов была настолько непередаваемой и смердящей, что Лютер тут же принялся тушить батончик туфлями, но он не унимался и продолжать полыхать светом ярче фонарей, продолжая озарять местность.
Надо было твой батончик вместо фонарей тут повесить. Эффекта было бы больше. Слова юноши вновь изобиловали старой неприязнью к «частно-коммерческой инициативе», приведшей к практически полной потере качества товаров.
Воу, как он горит. Диву далась девушка. Из чего он такой состоит?
Ингредиентов достаточно много. Сама шоколадка могла быть сделана из нефти, горючих веществ. Начинка спрессованное и размягчённое дерево, посыпанное сахаром и услащённое, чтобы напомнит вафлю.
Я до сих пор не понимаю, как такое допускают до прилавков. Это ведь, невозможно есть. А я это ещё собралась кушать. Уходя подальше от пламенеющего шоколада, аккуратно, стараясь не порвать, разворачивая бумажную упаковку,
недовольно твердила девушка.
Амалия, ты прекрасно знаешь, почему это всё лежит в торговом обороте. Злобно начал Лютер, циркулируя руками. Корпорации правят торговым и финансовым балом, и они сами этого не скрывают. И прикоснувшись к коричневому покрытию кожаной курки спутницы, парнишка краями пальцев заботливо стряхнул чёрную пыль. Прилипло у тебя что-то.
Что ты имеешь в виду? Смущённо произнесла вопрос Амалия, кладя шоколад в рот. «Правят балом».
Лютер ухмыльнулся, замедлил шаг, и ласково обхватив девушку за плечи, сжав со скрипом кожу из которой состояла куртка, повернул корпус изумительной пассии налево, указывая своей рукой в бескрайнее просторы.
Пара шла по кривой разбитой дороге, возле трассы на самом краю города. За довольно машистой магистралью простирались целых полтора километра искусственной пластмассовой травы, игриво и фальшиво заигрывавшей зеленью со всяким, кто на неё посмотрит. Но указание Лютера, как и вектор, заданный его рукой, упёрся в огромные, исполинские, не вмещающие взгляд блестящие металлическим покрытием заводы с чёрными трубами. Каждый завод настолько расплывался в пространстве и устремлялся к небосводу, словно споря с Богом, что человек мог почувствовать себя ничтожным муравьём рядом с ним. А таких заводов и производств вокруг города самая настоящая цепь.
Теперь ты видишь.
Как восхитительно! Визгом, полным счастья и изумления вскрикнула Амалия, невысоко подпрыгнув и обернувшись к Лютеру с очами полными радости и детского, наивного удивления.
Не понял.
Я про шоколад. Он действительно он замешкалась, дама, не в силах от удовольствия подобрать слово.
Настоящий.
Да. Это такой вкус. Он не приторный, не липкий. В нём, как во всех старых книгах и технологиях: «умеренная горькость идеально сочетается с терпкостью и толикой добавления сахара». Это восхитительный шоколад.
Я же говорил. Лютер улыбнулся, ощущая, что Амалия буквально у него в объятиях и радуется чему-то настоящему, не фальшивому и искреннему и тут же приятное тепло захлёстывающей волной пробежало по огрубевшей душе.
Спасибо тебе, Лютер. Пожалуй, я бумагу от шоколада сохраню себе. Может, потом в интернете найду шоколад и закажу себе ещё.
Хм, а дай-ка бумажку. Попросил Лютер, точно помня, что раньше нигде и никогда не видел таких этикеток и упаковок вообще.
Пальцы юноши коснулись бумажного покрытия, а зрительные нервы напряглись, стараясь в тусклом свете различить символы. Слабо, вяло и практически не различимо, но чётко напечатанные буквы прояснились на бумаге, выдавая её истинное место происхождение:
Интересно. Тут написано, что это: «Шоколад производства компании «Альпийское Солнце», произведённый по «Имперский ГОСТ-ППК015». Одобрено министерством по Надзору и Производству Шоколадной Продукцией».
Может это название дочерней компании у какой-нибудь Корпорации? Предположила Амалия. Сам знаешь, что в «целях укрепления бизнеса и для привлечения потребителя, коммерческим лицам дозволяется писать на этикетках всё, что угодно».
Лютер улыбнулся, обхватил девушку за плечо и ласково сказал:
А это тему ты усвоила. И протянув кусок бумаги, в которой ещё оставалась только начатая плитка лакомства, произнёс. Пойдём, посидим. А шоколад забери себе. Посмотрим, что нам выдаст твой поисковик.