бодипотива». Лютер так же решил сегодня одеться несколько невзрачно, и его атрибутами сегодня стала тёмная мешковатая кофта с высоким горлом, джинсы и ботинки. Но Габриель Этот парень словно бы чувствовал себя свободнее всех в этой группе, придя в том же размашистом пальто, в полусапогах и плотных джинсах.
Несмотря на всю внешнюю помпезность, фривольность и свободный стиль Габриель чувствовал себя внутренне скованно и ощущал чужаком в непонятном мире. И даже та самая концепция «Развитого Либерализма», которую его уши услышали вчера, и сознание распознало всю её безумность. «Новый дивный мир», в который он умудрился попасть, для юноши, попавшего из мира «Империи камня и веры», казался чуждым и диким. Воспитание, ставшее стержнем и сутью для души, праведностью, уважением, сдержанностью и ещё десятком постулатов доброй морали, столкнулось с адским неистовством неизведанного мира, где балом руководили все дьяволовы слуги, как их называли в Империал Экклесиас похоть, потребление без границ, жестокость, распущенность, да и все семь смертных грехов. Габриель, сдерживаемой лишь одной волей, чувствовал на душе колкий и тяжёлый камень, тянущий всё его естество в бездну уныния и печали. Парень ощущал себя полудрагоценным камнем и будто его нерадивый ювелир, архитектор судеб, пытается вставить не в ту оправу. Ему колко, тяжело и больно, но всё ещё небесный ювелир пробует закрепить его в лоне новой и неподходящей для этого камня жизни.
Воспитанный в Рейхе, взращённый на его постулатах и принципах праведности, Габриель с омерзением смотрел на окружающую его действительность. И только ребята, с которыми он успел подружиться, стали для него опорой в новом мире. С Алехандро, Верном и Элен он виделся только вечерам и только разве слушал их рассказы о том, как они учатся. И с каждым подобным днём парень всё дальше отдалялся от своих друзей и становился ближе к новым знакомым, всё теснее с ними общаясь.
Однако даже сейчас Габриель ощущал себя отчуждённым ото всех. Груз прошлого, идущий тенью из самого Рейха все ещё тяготил его, не оставляя ни на шаг. Да и сам парень боялся невзначай проговориться, откуда он родом, а не как представлено в легенде.
Габриель, почему такой хмурый? зачесав длинноватые волосы с чёлки за ухо, задорно вопросил Ансуа, чем вырвал юношу из его рассуждений. Сегодня солнце выглянуло, есть повод радоваться!
Да ладно тебе Анс, в разговор вмешался грузный Жебер. У них на границе там, наверное, этого солнца хоть отбавляй. Не так ли?
Солнца много, тяжело выдавил немногословный Габриель, памятуя о днях в Милане. Но теплее от этого не становится.
Кстати, нам твои друзья рассказали, что у тебя у вас очень мало этих «Вестников Свободы». Выделяя интонацией глубокого пренебрежения вмешалась в разговор единственная девушка.
Рядом идущий Лютер уловил в словах Амалии, пренебрежение ко всем содомитам, что пробежалось в душе тёплой волной. Калгар радовался тому, что дама не разделяет идей из концепции «Развитого Либерализма».
Мы жили в отдельном доме, на самом крайнем городе. Там их действительно мало. Пояснил Габриель, пересказывая легенду прямо на ходу, плавно переходя к вопросу. Кстати, как вам они?
Кто? Усмехнувшись, промолвил Лютер.
Знакомые мои.
Вроде неплохо, с положительной оценки, сказанной довольным голосом, взял отклик Ансуа. Они конечно учатся на другом факультете, но с виду выглядят ничего. Мне даже удалось поговорить с одним парнем. Как там его ах да! Верн.
Габриель, смотря на Ансуа, тут же вспомнил очертания лица и нотки характера своего старого смуглого товарища, встречающегося с Элен. Ансуа и Верн во многом были похожи, начиная от манеры одеваться, до еле ощутимых ноток себялюбия в характере. Но всё же Верн, в глазах Габриеля и его представлении является более компанейским, дружелюбным и необязательным в различных делах. Ансуа строго ограничивал меры должного поведения с другими, активно общался только с друзьями, и ставил себя в строгие рамки поведения, чтобы не попасть в какую-нибудь оплошность.
Элен какая-то странная. Скоротечно изрекла Амалия. Любит баловаться с лёгкой косметикой и наряжаться, словно идёт на праздник. Габриель ты бы ей объяснил, что так можно и штраф схлопотать.
За что?
Ты как будто с другой страны. С некой серьёзностью вымолвил Жебер, отчего Габриель подмял губы и видимо напрягся. За слишком женственный вид её могут остановить феминистские патрули, и заявить, что подобным видом они оскорбляет всех любителей естественной красоты и вызывает у мужчин желание её умозрительно эксплуатировать.
Откуда это? в вопросе
промелькнули нотки ошарашенности. Я ещё не разобрался с законами.
Прямиком из Феминистского Кодекса, ответила Амалия. Ей конечно за её проступок могут вынести предупреждение а могут и штраф. Даже я стараюсь одеваться красиво не чаще чем пару раз в месяц.
Да ладно, голос Лютера не ощутимо, но дрожал, ты и так каждый день выглядишь красиво, несмотря на то, чтобы одела.
Габриель уловил струнами души эту дрожь, и она оказалась для него больно знакомой. Для него чувства давно отступили на второй план, практически растворившись, но шрамы остались по-прежнему не заживлёнными и терзали ощущениями ненужности, обиды и отторгнутой эмоции привязанности, душу. Так давно по количеству и насыщенности событий, но по времени мизерно мало.