Внезапно ребятам стало жалко судью, который обязан волочить наверх тяжеленный мешок, из-за того, что регион по закону должен финансово и материально поддерживать тех, кто именовался «Вестниками Свободы». Больше сотни «свободных» гендеров, звероформированые люди, легализованные педафилы, капрофилы и прочие «свободолюбцы» прожирают бюджет региона на восемьдесят процентов, оставляя всех остальных без денег. Пожилые люди, инвалиды всех групп, малоимущие, смертельно больные и ещё множество людей было обречено на долгую и мучительную смерть, если не причислялись к проклинаемым «Вестникам Свободу» единственно и истинно привилегированному неосословию. Ибо, как сказано в Гранд-Федеральном законе, о «Поддержке Вестников Свободы» «только те, кто несёт саму Свободу в себе, должен быть социально защищён и обеспечен из бюджета, так как это несёт в себе фундамент для развития самой Свободы».
Лютера, при виде всего этого, брало жуткое негодование. Парень просто не мог понять того, как люди могут так жить. Во имя «Прав и Свобод» каждый день вынуждены влачить жалкое существование миллионы человек. Воспитание отца, концепция которого заключалась в справедливости, взаимопомощи и всеми ненавистных старых традиционных ценностях и архаичных воззрениях на мир. Очень трудно жить в этом мире с такими идеалами в сердце.
Путь привёл ребят на девятый этаж. По мере подъёма, лестница становилась всё ухоженнее, а стены вокруг переставали красоваться паутиной жутких трещин и ковром изо мха и плесени. Однокурсники отворили приличную пластиковую дверь, и перед ними открылся совершенно иной мир, поражающий своим великолепием и яркостью красок. Стены, отделанные дорогой голубой известью, изобиловавшие яркими картинами и плакатами с инструкциями. На полу стелился недешёвый паркет, буквально сверкающий от того, что его начистили тряпками. Местным светилом представлялась роскошная и богатая люстра, сиявшая десятками гроздями хрустальных огранённых камней. Двери кабинетов так и красовались своей дороговизной и помпезностью. Повсюду расхаживали люди, облачённые в дорогостоящие одежды или безумные одеяния, мало похожие на настоящее облачение. Суды Сообществ и Корпораций содержались в строгом порядке и роскошном убранстве, дабы доказать превосходство всего частного над государственным.
Внезапно возле них остановился странный, по виду, мужчина. Небритая щетина и грубое лицо выдали его. Но вот одежда возмутила Лютера, но не поразила. Длинное платье чёрного цвета, с глубоким декольте, туфли на шпильках и шляпа с перьями. Вся эта безвкусица и безумие резали глаз парня, но он вынужден был сглотнуть и терпеть присутствие этого существа.
«Мужчина» оглядел мутными глазами ребят и раскрыл накрашенные губы:
А вы в кабинет ноль-три-пять-шесть-восемь-три? Неимоверно противным корявым и писклявым голосом прозвучал вопрос.
Да. Кинул Ансуа, претерпевая акустический шок.
Тогда за мной. Я юристка на этом заседании.
Никто более не стал вступать в споры с этим человеком. Все продолжили путь и зашли в зал судебного заседания.
Но им преградил путь частный пристав. Он тут же попросил список допустимых «слушателей» на дело. Все знали, что правосудие, отправляемое судами Сообществ и Корпораций, имеет закрытый характер и просто так на него попасть нельзя, ибо «Во имя Прав и Свобод частных лиц, следует ограничить ко всей их деятельности общественный и государственный надзор, так как это противоречит праву иметь тайны и сохранять неприкосновенность частной жизни и деятельности». Затем пристав проверил их с помощью металлодетектора и только потом, убедившись, что все процедуры соблюдены, пропустил всех в зал судебного заседания.
Как только Лютер переступил порог, ему тут же на глаза попался плакат-лозунг, висящий над местом судьи. «Без души, без милосердия, ибо это Феминистида». Парень в душе мрачно усмехнулся от осознания того, что своры феминисток добрались и до судов. Юноша вспомнил уроки истории, где рассказывали, что во время становления нового государства «Объединённая Конфедерация Феминисток» с требовательностью, достойной ярых и безмозглых фанатиков, просили переделать судебную систему под нужды «свободно мыслящих женщин». И первое, что они перекроили, это имя правосудия. Богиня Фемида, сменилась на «Карающее божество,
приносящее боль и унижение угнетателям разного рода Феминистиду». Потом в судебную систему вторглись легионы ЛГБТПАиПНА и перепрошили её уже на свой лад и манер, сделав Феминистиду богиней, «покровительствующей бесконечной толерантности и искореняющей дискриминацию». Для залов судебного заседания даже придумали новый лозунг, который сейчас созерцал. Он означал, что всё правосудие в Либеральной Капиталистической Республике должно быть максимально жестоким и болезненным, для тех, кто выступает против нового сословия «Вестников Свободы».
Ребята прошли в зал судебного заседания и поспешили занять свои места. Лютер стал всматриваться в детали. Обычное помещение, устроенное по всем известным правилам. Только место, где сидел судья, было на одном уровне со всеми, ибо так подчёркивали равенство всех сторон. На стене, в нужном месте не висело герба государства, лишь флаг неполноценной радуги. Клетка была обустроена удобным диваном, дабы «подсудимый мог пользоваться максимально допустимым правом на отдых». Ленолиум под ногами буквально отсвечивал ярким светом ламп.